Безумная планета - [23]

А через пять часов наступила ночь, и Барла снова крайне возмутило поведение соплеменников. Пока он отсутствовал, племя нашло новое убежище на ночь, и никто даже не подумал сообщить ему об этом. Если Сайя и хотела пойти за Барлом, чтобы привести в убежище, то не посмела просто по той причине, что уже стемнело.

Еще долго после того, как отыскал себе укрытие, Барл продолжал кипятиться. Он начал сильно отличаться от соплеменников лишь потому, что испытал многое, о чем они и понятия не имели. Он решил для себя дилемму, нужно ли возвращаться в свое племя. Он нашел оружие, при помощи которого обеспечил себя едой, а позже спасся от тарантула. Его открытие, что рыбий жир может помочь убежать из паутинной ловушки, имело огромное значение для всего племени. И, что самое замечательное, он сознательно убил паука. За все это время Барл несколько раз испытал триумф. А иногда даже восхищался собой.

Похвалы невозможно забыть. Человеческие склонности формировались переживаниями. Ни у кого не могло возникнуть склонности к тому, о чем он даже не подозревал. Ни один человек, познавший триумф, уже не мог оставаться таким, как прежде, он выпадал из обыденной жизни.

Таким образом, пока длилась ночь, и с низкого неба падал мелкий дождик, Барл сначала кипел от гнева — что само по себе уже было хорошо для члена племени, выросшего в робости — а затем принялся строить возмущенные планы, как заставить соплеменников принести ему побольше восхитительных ощущений, которые он впервые начал познавать.

Всю ночь он страдал в своем убежище, выбранном в спешке и плохо укрывающем от дождя. Барл страдал от текущей сверху воды несколько часов, прежде чем сообразил, что, если плащ и не полностью защищает от дождя, зато удерживает внутри просочившуюся к телу воду, которая, нагревшись, сберегает от холода. Затем он уснул. Когда наступило утро, парень почувствовал себя бодрым и выспавшимся. А также необычно чистым для дикаря.

Рассветало, и в голове у него роились тщеславные планы. Небо сделалось серым, затем побелело. Низко нависшие облака, казалось, почти касались земли, но постепенно поднимались кверху. Туман в грибном лесу редел, и дождик нехотя перестал. Когда Барл выглянул из своего укрытия, безумный мир, насколько он мог видеть, остался таким же безумным. Исчезли последние ночные насекомые. Начали просыпаться дневные.

Неподалеку от расщелины, куда Барл спрятался на ночь, находился муравейник, чудовищный по стандартам обычных планет. Его построили не из песка, а из гравия и валунов. Парень смотрел, как он пробуждается. В одном месте гладкая наружная поверхность муравейника начала крошиться, и открылось невидимое прежде отверстие. В его темной глубине почувствовалось движение. Потом наружу высунулись две тонкие, нитевидные антенны. Высунулись и тут же спрятались обратно. Внезапно отверстие расширилось. Из него появился муравей особого вида — муравей-солдат. Он постоял на открытом месте, возбужденно размахивая антеннами, точно пытаясь нащупать ими какую-нибудь опасность для своего города.

Солдат имел четырнадцать дюймов в длину и большие сильные мандибулы. Через секунду мимо него протиснулись еще два солдата. Они побежали по муравейнику, размахивая антеннами.

Потом вернулись к первому и нырнули в отверстие, удовлетворенно возвращаясь вглубь города. И, словно они принесли туда некий отчет о том, что все спокойно, потому что, минутой позже, из отверстия хлынул целый поток муравьев-рабочих, тут же занявшихся своими делами.

Город муравьев принялся за ежедневную тяжелую работу. В нем существовало множество глубоких подземных галерей: продовольственные склады, хранилища, спальни, столовые и детские, и даже королевские апартаменты, где жила муравьиная королева. Госпожу окружали придворные, кормили, расчесывали, ласкали ее и ее детей. А она сама трудилась не меньше, чем слуги, только своим, особым образом. С пробуждения до отхода ко сну она работала королевой-матерью в самом буквальном смысле этого слова. Каждые несколько минут она откладывала по яйцу дюйма по три длиной, которое тут же уносили в муниципальную детскую. И это постоянное увеличение численности населения города делало возможной и одновременно необходимой всю его безумную деятельность.

Барл вышел из укрытия, плащ тащился за ним по земле. Вскоре он почувствовал, что плащ дергают за подол. Это муравей старался оторвать от него кончик. Барл рассердился, убил муравья и тут же отступил. За последующие полчаса ему дважды приходилось ускорять шаг, чтобы не встречаться с муравьями-фуражирами. Они не стали бы нападать непосредственно на человека, поскольку тот жив — если, конечно, он не представлял опасности — но им очень хотелось отнять у него одежду.

Это раздражение тоже стало чем-то новеньким, как и остальные изменения, появившиеся в нем за последние два дня, и оно добавилось к острому недовольству Барла окружающим миром. Настроение у него совершенно испортилось, когда он встретил старого Джона, тот, хрипя, шарил в чаще ядовитых, желтых с розовым, мухоморов в поисках съедобных грибов.

Барл надменно велел Джону следовать за ним. Растрепанные бакенбарды Джона разошлись, когда он раскрыл в изумлении рот. До сих пор племя Барла представляло собой просто кучку людей. Не существовало ни организации, ни традиции, ни командиров. Как правило, жизнь человека оказывалась слишком коротка, чтобы кто-то успевал взять власть в свои руки.