Безумная парочка - [44]

– Думаешь, Иэн согласится финансировать мой проект?

– Я в этом уверена. Хотела бы я знать, когда мы встретимся снова.

Харри улыбнулся, прощая меня.

– И где?

Он вышел в дверь, и я осталась одна с остатками его маскировки. Сразу же надела перчатки из кожи антилопы, аккуратно свернула свитер и брюки Эдуардо, положила их обратно в шкаф Евы, где она их всегда хранила. Брюки ещё были влажными от дождя, но к утру они высохнут, к тому же ни Ева, ни Эдуардо не имели оснований подозревать, что эти вещи когда-либо покидали квартиру.

Потом я взяла кухонные ножницы и порезала кепку, плащ, перчатки и обувь Харри на мелкие кусочки. Башмаки были такими старыми и поношенными, что расчленить их на части не составило труда (повозиться пришлось только с подошвами). Я положила все в бумажный пакет, бросила туда солнцезащитные очки и спрятала его в моем шкафу за ярдами шелка, шифона, тафты и бархата, составлявшими подаренную Терезой коллекцию туалетов. Завтра я избавлюсь от этого пакета.

Утром я положила его в фирменную сумку мадам Терезы. Сильное похмелье помешало Еве пойти на работу. Я отправилась одна к станции метро на пятнадцать минут раньше обычного. Вместо того, чтобы сойти на моей обычной станции, я проехала ещё две станции и затем выскочила из вагона вместо с другими работающими парижанами – спешащими сонными людьми, которые окончательно придут в себя не раньше чем через час. Окруженная этой ничего не видящей толпой, я достала бумажный пакет и бросила его в ближайшую урну на углу какой-то безликой улицы.

– До сих пор не могу поверить, что они мертвы. – Я отлично играла свою роль с мадам, притворяясь, будто только услышала об убийстве из новостей.

– Тебе придется выждать подобающее время, чтобы наше набожное, лицемерное общество не обвинило тебя, а потом, Шоффе, ты станешь законной миссис Иэн Николсон. А мне придется подыскать новую манекенщицу. Что ж, c'est la guerre.[43] Где, по-твоему, ты будешь жить? Вы останетесь в Париже?

Я знала, что Иэн не захочет остаться в Париже после случившегося. Я так полюбила этот прекрасный, очаровательный, романтический город. Вероятно, Иэн пожелает вернуться в Лондон.

День прошел без каких-либо событий. В полдень я, как обещала, позвонила Еве. Она показалась мне такой же оглушенной похмельем, как и утром, когда я покинула её.

– Убиты жена Иэна и няня, – сказала я. – Ты можешь в это поверить?

Но даже эта шокирующая информация не пробилась сквозь пелену, окутавшую её сознание.

– Это ужасно, – вот все, что она сказала. – Ты не принесешь вечером аспирин? Моя голова раскалывается.

– Конечно.

Возвращаясь домой, я купила большую склянку с аспирином и экземпляр вечерней газеты. Двойное убийство освещалось на первой странице, там были большая фотография растерянной, плачущей Джинны и два маленьких снимка Полетт и Роуз. DEUX FEMMES BRUTALEMENT ASSASSINEES![44] – сообщал заголовок «Пари-суар». Согласно заметке мотивы убийства оставались неясными, и хотя полиция не исключала ограбление, возможно, речь шла о преступлении во имя страсти.

Мистер Иэн Ф. Николсон, директор известного коммерческого банка, согласно газете, прервал свою деловую поездку в Цюрих и вернулся в Париж, узнав сегодня утром о трагическом происшествии. Он сотрудничал с уголовной полицией, помогая ей найти подсказку относительно того, кто пожелал убить красивую светскую женщину и английскую гувернантку её дочери.

В газете не было намеков на то, что женщины предавались лесбийской любви перед нападением убийцы. Однако, по словам мадам Терезы, это упоминалось по радио. Странно. Никто из жертв не стал объектом изнасилования со стороны убийцы, замаскировавшегося под доставщика цветов и не оставившего отпечатков пальцев. «Очень профессиональная работа, написал репортер, почти восхищаясь мастерством Харри. – Крайне загадочное дело.»

– Несколько минут тому назад звонил Иэн, – сказала Ева, когда я вошла в её спальню. – Он обещал перезвонить в течение часа.

– Каким тебе показался его голос?

– Очень взволнованным, но Иэн старался держать себя в руках. Он ведь англичанин. Он очень хотел поговорить с тобой.

– Должно быть, он находится в состоянии шока, – сказала я; телефон в гостиной снова зазвонил. – Извини меня, это, вероятно, Иэн.

Это действительно был он.

– Шоффе, дорогая… – Его голос был напряженным, сдавленным. – Это просто невообразимый кошмар. Я провел полдня в полиции и до сих пор не могу поверить в реальность случившегося. Кому понадобилось совершить такое ужасное преступление?

Почему все спрашивают меня?

– Несомненно, это дело рук маньяка.

– Несомненно.

– Я не могу выразить, как я сочувствую тебе, Иэн. Откуда ты звонишь?

– Из дома, дорогая.

– Ты не считаешь, что тебе следует быть более осторожным, разговаривая по телефону? В данных обстоятельствах?

– Что ты имеешь в виду? Я определенно не убивал их. О, Господи. – Он тихо заплакал. – Ты знаешь, что негодяй украл очень дорогое колье с рубином, принадлежавшее Полетт? Но полиция не считает ограбление истинным мотивом преступления. Они думают, что это – всего лишь дымовая завеса.

– И что за ней скрывается?

– Ревность. Ревнивый любовник.