Безумная мудрость - [29]

Далее, существует нирманакайя. Нирмана в данном случае — это эманация или проявление — полное проявление, заключительный акцент. Это подобно тому, как после рождения ребёнка доктор перерезает пуповину, чтобы отделить его от матери и отца. Теперь он — независимое существо. Это можно сравнить с выплеском эмоций в зачарованный внешний мир. В момент такого выплеска объект страсти, агрессии или других эмоций проявляется очень мощно и очень определённо.

Это относится не только к применению эмоций, например, к использованию силы гнева для убийства человека или силы страсти для привлечения человека. И всё же есть ощущение, что к тому моменту, как слова действительно произнесены или телодвижение действительно совершено, эмоции уже возникли, они окончательно сформировались и отделились от вас. Вы уже официально перерезали пуповину между вами и вашими эмоциями. Они уже вышли вовне, уже стали спутником, вашим спутником, теперь это нечто отдельное. Это окончательное проявление.

Когда речь идёт о гневе, страсти, неведении/замешательстве или о чём-то другом, мы не говорим об этом в моралистических категориях хорошего и плохого. Мы говорим о невероятно заряженных эмоциях, содержащих энергию собственной яркости. Можно сказать, что наши жизни состоят из этой яркости, они наполнены ею постоянно: яркостью скуки, злости, влюбленности, гордости, ревности. Наши жизни состоят из всех этих видов яркости, а не из грехов и добродетелей, созданных ими.

То, о чём мы сейчас говорим, — это сущность Падмасамбхавы. Эта яркость Падмасамбхавы постоянно проявляется в наших жизнях через процесс рождения: переживание ощущения пространства, затем проявление и, наконец, завершение этого проявления. Итак, это трёхчленный процесс, состоящий из дхармакайи как эмбрионального пространства, самбхогакайи как способствующего качества и нирманакайи, в которой наконец действительно происходит проявление. Все эти ситуации — яркость Падмасамбхавы.

Мне кажется, прежде чем обсуждать восемь аспектов Падмасамбхавы, важно понять три принципа трикайи. До тех пор, пока мы не разберёмся в тонкостях энергий, задействованных в жизни Падмасамбхавы, у нас не будет возможности её понять. Без понимания трикайи мы можем решить, что проявления Падмасамбхавы в различных формах подобны появлению одного человека в разных головных уборах: в деловой шляпе, охотничьей шапке, шапке йогина, шляпе учёного и т. д. Но это не так. Это не похоже на переодевания одного человека — скорее это имеет отношение к яркости жизни.

Говоря о Падмасамбхаве, мы не рассматриваем его как исключительно историческую фигуру: «Когда-то в Индии жил-был человек по имени Падмасамбхава». В общем-то, это не имеет большого значения. Если бы мы поступили так, наша беседа стала бы просто уроком истории. Вместо этого мы стараемся обратить внимание на то, что Падмасамбхава — это наш жизненный опыт. Мы стараемся соотнести себя с «Падмасамбхавностью» внутри нас, в нашем состоянии бытия. «Падмасамбхавность» состоит из трёх компонентов: дхармакайи, или открытого пространства, самбхогакайи, или поступательной энергии, и нирманакайи, или фактического проявления.

На данном этапе мы можем спросить себя: «Вообще-то, это должно было быть безумной мудростью, но что в этом безумного? Существует энергия, пространство. Что в этом необычного, что в этом безумного или мудрого?» На самом деле ничего — в этом нет ничего безумного и ничего мудрого. Необычным это делает лишь то, что, оказывается, это правда. Падмасамбхава переполняет нас изнутри. Он преследует нас. Наше существо полностью состоит из Падмасамбхавы. Поэтому не имеет смысла пытаться взаимодействовать с ним так, будто он «где-то там», будто с человеком, живущим на Медноцветной горе на далёком острове у берегов Индии.

Было бы очень просто относиться к Падмасамбхаве подобным образом, поскольку тогда у нас могли бы возникнуть амбиции. Нам могло бы захотеться отправиться туда, где он пребывает, или выяснить, является он чисто мифической фигурой или действительно существует. Мы могли бы полететь на самолёте или поплыть на лодке, могли бы выяснить, где находятся все те места, в которых предположительно всё ещё живёт Падмасамбхава. Попытки призвать Падмасамбхаву, привнести его в себя извне подобны ожиданию Годо. Результата не будет никогда.

В Тибете был великий сиддха по имени Безумец из Цанга. Он жил в Цанге, в Восточном Тибете, неподалёку от горы Амнье Мачен, где его посетил мой гуру Джамгон Конгтрул. Это было примерно за пять лет до моей встречи с гуру. Он часто рассказывал нам историю о своей встрече с Безумцем из Цанга, который был обычным земледельцем, постигшим сущность безумной мудрости. В его сокровищнице было огромное количество драгоценностей: мешков и сумок, предположительно наполненных ценными вещами. Однако оказалось, что в мешках были лишь хворост и камни. Мой гуру рассказывал о том, как спросил Безумца из Цанга: «Как нам объединить себя с Падмасамбхавой?» В ответ Безумец произнёс такие слова: «Когда я был молодым учеником и ярым буддистом, полным веры, я хотел, чтобы моё тело соединилось с телом Падмасамбхавы. Я повторял мантры бесчисленное количество раз, прочёл тысячи, миллионы мантр и призываний. Я доводил себя до полусмерти, начитывая мантры. Я даже думал, что, делая вдох в промежутках между мантрами, я попусту теряю время. Я бесконечно взывал к Падмасамбхаве, пытаясь слиться с ним в одно целое. Но вдруг я просто осознал: я