Безумие в летнюю ночь - [2]

Шрифт
Интервал

На самом деле это был никакой не Кочетт - тот как пить дать сидел тогда у моста с удочками, корзинкой и мальчиком для услуг. Но когда такие же зимние дожди хлещут сейчас по незанавешенным окнам, ему ничего не остается, как, согнувшись в три погибели и дрожа, стоять в оконной нише и глядеть на дождь - понятное дело, если он еще жив, - а потом вернуться к негасимому от лета до лета огню и уныло ссутулиться над ним, недалеко уйдя от картины, созданной моим детским воображением.

Возможно, в моем рассказе он вызывает у вас жалость, но в моей душе, когда в тот вечер я катил по темнеющим тропинкам, не было ничего, кроме ненависти. Он был представителем того класса, который слишком долго жирел за счет нашего несчастного народа, и мне была радостна мысль, что если он и жив, то что это за жизнь; и если он еще сохранил какую-то способность обольщать, чтобы обольстить женщину хотя бы самого последнего разбора, ему сейчас придется из кожи вон лезть, а иначе ни одну лондонскую потаскушку в его развалюху не заманить.

А может быть, для него все в прошлом, но если нет, его ждет такая же старость, как Дон Жуана: фермерские дочки во всей округе будут спасаться от него как от чумы, а Кочетт сочтет ниже своего достоинства опуститься до женщин кочующих в окрестностях цыган, которым его дом и сейчас может казаться пределом роскоши. И даже приехавшие издалека служанки, и те дня не пробудут в его доме без того, чтобы соседи не просветили их насчет хозяина. А может быть, в конце концов и цыганки сгодятся? Но когда я представил себе огромный Красный дом с его уступчатыми лужайками, кипарисами, тисами; поместье, обнесенное нескончаемой каменной оградой в целых пять миль длиной (все это возвел еще первый Кочетт, основатель не только рода, но и целого промысла - стеклоделия, давным-давно заглохшего в Ирландии), я и вообразить не мог, что этот дом даже сейчас может пасть так низко.

2

У перекрестка, где дорога круто пошла вниз, стояла кромешная, как глубокой ночью, тьма от сплетающихся крон каштанов, а под колесами лежала мягкая, точно бархат, пыль. Перед последним поворотом я оглянулся назад и увидел, как вдалеке за холмом взметнулось, подобное зареву доменной печи, зарево городских огней, и понял, до чего близко и до чего далеко я от тех крыш и дымоходов, которые оставил. Но, оглянувшись, заметил заодно, что на чернильном небе собрались похожие на блеклые цветы тучи, и пока я беззвучно катил вниз, первые капли дождя уже забарабанили по верхним листьям. Слева выросла - вышиной в два человеческих роста - ограда поместья, некогда она держала на расстоянии всю округу, но теперь (крошащаяся, вся в провалах) была не способна ни сдержать лису, ни удержать курицу. Я миновал двое широких, утопавших в сорняках ворот. А потом за просветом в туннеле, где по пыли стучал дождь, а удары капель незаметно сменило шипение разгулявшегося ливня - возникли смутные, призрачные столбы третьих ворот. Пригнувшись, я промчал через не защищенное деревьями пространство, провел велосипед сквозь скрипучие ворота и только поравнялся с готической дверцей сторожки, как она распахнулась, и женщина, шагнув сквозь заросли гардений, поймала меня за рукав и грубо, пылко сказала:

- Стиви, ты зачем уходил? Сегодня Кочетт опять наведывался. Стиви, я...

Я обомлел, не в силах произнести ни слова. Ливень нахлестывал вовсю, скрывал луну и звезды.

- Стиви, - продолжала она. - Что я могу поделать...

Тут она смекнула, что обозналась, и выпустила мою руку.

- Извините, - сказала она. - Я вас приняла за...

Желая сгладить неловкость, я засмеялся:

- Вы приняли меня за Стиви Лонга.

Она пошла прочь, но, заметив, что я гляжу ей вслед, уже с порога грубо прикрикнула:

- Иди, иди!

Лило как из ведра, я замешкался, и она крикнула снова:

- Иди, куда шел! Не задерживайся!

"Какой пылкий, необузданный нрав!" - подумал я. Катя велосипед вверх по аллее, я мало-помалу приходил в себя, когда услышал шаги за спиной и почувствовал, как она снова схватила меня за руку. Поманив за собой, она увлекла меня под купу деревьев, затемнявших сторожку, вкрадчиво придвинулась - так она понимала вежливость - и, теребя за лацкан, сказала глухим, мужеподобным голосом:

- Ты знаком со Стиви Лонгом?

- Конечно знаком.

- Ты тот парень, которого он собирался поселить в Усадьбе?

- Да.

- Стиви мне о тебе рассказывал. Выходит, ты с ним хорошо знаком?

- Я со Стиви давным-давно знаком.

- Стиви рассказывал, ты с ним как-то раз сидел в тюрьме.

- Он вам и про это рассказывал? Было дело. Мы со Стиви в каких только передрягах не побывали.

Она замолчала. Потом еле слышно, дрогнувшим голосом спросила:

- Ты и его девчонку знаешь?

- Девчонку?

- Ага. Стиви мне много чего о ней рассказывал. Говорил, что и ты ее знаешь. Скажи, где она сейчас?

Как она ни старалась сдерживаться, голос помимо воли выдавал ее столько в нем было страсти, напора. Я не хотел попасться на ее деревенские хитрости и при свете, падающем из оконца, поглядел ей в лицо, как обычно глядят в лицо человеку, которому не верят: глаза в глаза, чтобы дознаться об истине. Уловив мои колебания, она еще сильней вцепилась в меня.


Еще от автора Шон О'Фаолейн
Деточка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кухня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Грешники

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранное

В том вошел лучший роман крупнейшего ирландского прозаика, романиста и новеллиста с мировым именем «И вновь?», трактующий морально-философские проблемы человеческого бытия, а также наиболее значительные рассказы разных лет — яркие, подчас юмористические картинки быта и нравов ирландского общества.


Исповедальня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Здесь старым места нет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.


Странный лунный свет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый Клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном»

В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».


Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте

Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…


Папаша Орел

Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.