Безумие стали - [2]

Нивельхейм молча почесал скрытый бородой шрам, оставленный стрелой одного из мятежников. Да, заварушка случилась знатная, будь тот ублюдок малость точнее, и гнить бы мне сейчас на островном кладбище, подумал эрл. Хоть и в родовом склепе, но всё равно неприятно.

– Почему в мирной и сытой Валезии находятся недовольные? Вы задавали себе этот вопрос, любезный Скальд?

– Всем угодить невозможно, – буркнул прямолинейный Речник, чувствуя, куда клонит собеседник.

– Вы правы, но недовольство должно что-то питать. Например – слабая власть, рождающая глупые законы. История повторяется, дорогой Скальд. Если в прошлом допустил слабину мой предок, то сейчас нашему благополучию угрожает уже Родрик Лангобард, недостойный потомок Робурга Завоевателя. Подождите, не спорьте! Его величество увлечен только своими картинами и скульптурами, ему наплевать на нужды народа, дворян и государства. Что значит только недавнее поднятие пошлин на ремонт иностранных судов в Золотой Гавани? Купцы Кабистана просто кипят! Гильдия корабельщиков написала указ, Северин подмахнул, а король не стал вникать и шлепнул печатью. Что в итоге? Торговля ухудшилась вместе с отношением к нам других стран Беломорья. Нужен ли Валезии такой правитель?

– А вы метите на его место? – прямо спросил Скальд.

– Почему бы и нет? Признаю, был период, когда королевству была полезна железная хватка Робурга, но те времена давно прошли. Я требую исторической справедливости, трон должен вернуться к тем, кто правил Валезией по праву! Ваш дед, Скальд, был умным человеком. Он дружил с Лацио, но вовремя понял, куда заведет того глупость, и добровольно присягнул новому королю. Возможно, вам стоит поступить так же? Я не прошу вас давать ответ немедля. Подумайте, обсудите это с другими Стражами на Совете Пяти. Поймите, Скальд, я не просто рвусь к власти, а пекусь о благе государства, ведь ему с каждым годом живется всё хуже.

– Я дал присягу Родрику Лангобарду и не отступлюсь от неё, – твердо сказал Страж Долины.

– Ваш дед тоже давал присягу Робургу Завоевателю и служил, я опять подчеркну это, добровольно! Что вы скажете, если узнаете, что вся ваша верность королю идет от черного колдовства?

– Вздор!

– Я предвидел такой ответ. Не буду вас ни в чём сейчас убеждать, но попрошу исполнить одну просьбу. Вы не откажете в этом старому другу вашего рода?

– Что вы хотите?

– Пускай это и покажется странным, но я хочу, чтобы вы перестали использовать кош.

– Хм, а как я тогда буду получать сообщения его величества, да и вообще всех?

– Ну, я выразился не совсем правильно. Вы также будете читать письма через амулет, но без этих ужасных уколов пальца. Прикажите трою Мадри взять у вас толику крови, поместите сосуд с ней в лёд и насыщайте кош, когда придет время. Это ведь не сложно?

– Хм, действительно просто. Я ожидал от вас иного. Не понимаю, зачем вам это нужно, но хорошо – я поступлю так, как вы просите.

– Спасибо, Скальд. Когда-нибудь мы продолжим этот разговор и, уверяю вас, вы отнесетесь к нему уже совсем по-другому. Думаю, вы согласитесь со мной, что Валезия достойна лучшего короля. А пока – до свидания, дорогой Нивельхейм. Моё почтение леди Альвии.

Свен.

Свен по прозвищу Китобой никогда не закрывал на ночь окно, предпочитая дышать хоть и прохладным, но свежим воздухом с моря. Купцы прячутся за шерстяными завесами, слуги постоянно кормят поленьями очаг, чтобы господин не замерз, а на заре в комнате можно задохнуться от запаха прокисшего рта и свинины с горохом, съеденной в ужин. Не пристало Стражу Моря, одному из пяти эрлов, уподобляться изнеженным торговцам. Также Северин считал справедливой присказку пиратов Мантаросса: «кто рано просыпается, тому Троица улыбается», поэтому не было ничего удивительного в том, что жителей Золотой Гавани каждое утро будил большой причальный колокол.

Медный звон проник в покои эрла, отразился от стены, подребезжав развешанными на ней доспехами, и зарылся в гашемский ковер, устилающий пол. Страж Моря подождал, когда отзвучит седьмой удар, и, отбросив теплую овчину, вскочил на ноги. Камин давно потух, влажный воздух выстудил комнату, но закаленное тело только радовалось еще одному утру. Впереди много дел: нужно проверить катапульты и маяк, осмотреть новую смену в гарнизоне, отдать необходимые распоряжения, но прежде – самое главное.

Свен подошел к стене и протер мутное от влаги зеркало. В нем отразился мужчина, разменявший четвертый десяток – меченное шрамами крепкое тело, увитые мускулами руки, огрубевшее от ветра и соли лицо, крупный нос, серые глаза. Кончики пальцев осторожно, даже с робостью, коснулись лысой головы. Вчера еще блестящая, сегодня лысина подернулась рябью пушка, мягкостью напоминающего волосики младенца. Затаив дыхание, Китобой водил рукой по темной поросли и его жесткие губы растягивала улыбка.

– Вот ведь, ты смотри! Не надул стиг…

Свен заплатил бледнокожему колдуну два полновесных руала и предупредил, что если мерзкопахнущий бальзам не подействует, он разыщет пройдоху хоть на дне моря. В ответ стиг только дернул уголком синегубого рта, но убеждать благородного эрла не стал, что вселило в сердце Северина некоторую надежду.