Безумие - [3]
— Умный, студент, да? — Палыч почему-то всех недавних курсантов называл студентами. Может быть, он считал, что так обиднее. — Вот приехал студент Кравцов из Рязани с криво нашитыми погонами и решил: туда — не туда. Ты пойди с Булгаковым строго поговори. Он тебе вставит. Туда.
— Почему с криво? Нормально пришиты. — Костя обиделся. И было за что. Искусством пришивать, подшивать и чистить то, что должно блестеть, в училище, мягко говоря, не пренебрегали. С погонами все было в порядке.
Несколько минут молчали. Костя с преувеличенным вниманием изучал пейзаж. Палыч равнодушно курил.
— А почему только мы здесь? Че от нас толку, если что? Чего весь батальон с техникой сзади остался? — Костя не смог долго оставаться наедине со стратегической загадкой.
— Учили тебя, студент, учили… Образование у тебя… Офицер… — Палыч неожиданно рассердился: — Чего не научили, что если ночью весь батальон с техникой по серпантинам попрется, то к утру половина будет по ущельям валяться. Никаким краном не вынешь… Не ссы, к обеду подтянутся. Они оттуда с утра вышли.
— Эй, глянь, Палыч, бегут кто-то!
— Вертолетчики. Чего бегут-то?
— Сюда бегут.
— Да вижу, что сюда.
— Смотри, Палыч, «уазик» какой-то!
— А это генеральский. Вот тебе, студент, и семинар по стратегии и тактике.
— Да пошел ты…
Они и не заметили, что последними фразами обменялись, вытянувшись по стойке «смирно».
Закрутились лопасти. В лицо полетела пыль. Все сильней и все гуще.
«Уазик» подъехал почти вплотную к площадке. Через несколько минут тембр шума стал ниже, вертолет медленно тронулся, проехал несколько метров и лениво оторвался от земли.
Рано утром того же дня генерал-лейтенант Булгаков имел разговор с начальником Генерального штаба генералом армии Анатолием Квашниным. Разговор велся по переносной космической станции «Барьер».
— Владимир Васильевич, — Квашнин всегда изъяснялся сухо и резко, чтобы подчиненные, не дай бог, ни на секунду не забывали, что он НГШ (начальник Генерального штаба). Но в это прекрасное утро голос Анатолия Васильевича был совсем другим. — У нас информация, что боевики вошли в Ансалту…
— У меня все тихо, — в тон ему ответил Булгаков, совершенно забыв о положенном по уставу обращении «товарищ начальник Генерального штаба», — в районе Рахаты выставлено боевое охранение, пока никаких докладов не поступало.
— Давай разберись — доложи.
Звонок начальнику милиции Ботлихского района ясности не добавил. Наоборот, убавил. Выяснилось, что телефонная связь с поселковым отделом милиции Ансалты не работает. Как давно не работает, Булгаков спрашивать не стал. Не стал он спрашивать и о том, почему ботлихский шериф не доложил об этом раньше.
— Посылайте в Ансалту своих милиционеров. На всякий случай переоденьте их в гражданку. Пускай разберутся, в чем дело, — распорядился Булгаков. Этот разговор почему-то был ему безотчетно неприятен.
Вертолет сделал круг над селениями Рахата, Ансалта, Шодрода, Ашино. Булгаков ничего не увидел. Точнее, никого. Вообще никого. Это было очень подозрительно. Вернулся, связался с Квашниным.
— Посмотрел, — доложил Булгаков, опять забыв об Уставе, — никого нет. Села вымершие. А обычно они все с шести утра на полях работают. А еще нет телефонной связи с ментами (Устав вообще побоку) в Ансалте.
— Слетай туда еще раз, во всем разберись и доложи, — голос у НГШ стал недовольным.
Булгаков еще раз поднялся в воздух, пролетел по прежнему маршруту и опять ничего не увидел. И вдруг закричал летчик:
— Товарищ генерал! Смотрите! Смотрите! Сколько их по кустам мечется!
Булгаков увидел два грузовика, а от них разбегались в разные стороны крохотные фигурки.
— Давай на предельно низкой и над ними! Хочу посмотреть, — закричал генерал.
Вертолет снизился, пошел на сближение. Через несколько секунд и генерал, и летчик поняли, что сейчас будет. Фигурки стали большими. Они не убегали. По вертолету жахнули из всего, что было. В том числе из гранатометов.
С наблюдательного пункта по рации сообщили: «По вам работают». «Я вижу», — ответил Булгаков.
Вертолет сделал вираж и ушел в сторону Ботлиха.
Костя Ножкин и Стасик летели на Кавказ впервые. Им было интересно. И немножко страшно. Они этого и не скрывали. После обычных муторнонервных аэрофлотовских процедур, после неистребимого мандража на взлете, когда все самое неприятное осталось позади, я отстегнул ремни и произнес речь.
— Значит, так, ребятки, — начал я, тщетно скрывая упоение собственной значимостью, — в этой командировке я вам и папа, и мама, и, конечно, товарищ. Старший товарищ, конечно. Слушайте меня внимательно. В тех прекрасных краях, куда мы направляемся, наша безопасность будет зависеть прежде всего от нашего поведения. Есть несколько правил. Они просты, но неумолимы. Ни при каких обстоятельствах никуда не ходить по одному. Без моего ведома ни с кем не вступать в контакт. Тем более ни с кем не пить. Пить мы будем друг с другом или с кем я скажу. На улицах и в общественных местах задерживать взгляд на девушках не дольше одной секунды. Исключение составляет только холл гостиницы «Махачкала», в которой мы сегодня ночуем. Но с этими девушками вступать в контакт только после предварительных консультаций со мной. Правда, насколько я знаю, во всем городе Махачкале всего две таких девушки.
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Перед вами уникальная историческая повесть, рассказывающая о жизни очень талантливого ведуна по имени Гамаюн, жившего в тот момент, когда на территорию раздробленной Руси вторглись многочисленные татаро-монгольские Орды, в первой половине XIII века. Реальные исторические персонажи легендарной эпохи (Коловрат; Невский; Бату-хан и прочие). Фольклорная нежить, видимая только «ведающим людям». Реальные и выдуманные битвы, на полях которых побывает ведун. Эта история, полная противоречий, преодоления, драмы и предательств ждёт вас на страницах повести и заставит по-новому взглянуть на привычную историю.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
Будущее майора медслужбы Жигарева туманно, прошлое малозначимо. А в настоящем — только чеченская война. Не ведая усталости, майор просто выполняет свой долг — вытаскивает с того света раненых, порой не разбирая, кто свой, а кто чужой. Отчаянные рейды в горы, ночные атаки боевиков, рукопашные схватки очерствят любого. Но даже в этом аду зарождается любовь, которая неожиданно наполняет смыслом жизнь майора, уже забывшего о существовании человеческого счастья. Этот роман о сильных, непреходящих чувствах, положить конец которым может только смерть.