Безпозвоночныя Бѣлаго моря - [52]

Къ асцидіямъ должно прибавить также ракушника, Pecten’a и вообще всѣхъ двустворокъ, сидящихъ на камняхъ, должно прибавить также (хотя цѣдильная сила здѣсь вовсе невелика) и тѣхъ Bryozoa, которыхъ мы встрѣчаемъ преимущественно на глубинахъ, на югѣ Соловецкаго залива. Тогда будемъ имѣть почти полный комплектъ всѣхъ цѣдильниковъ, живущихъ на камняхъ этой фауны.

Но въ промежуткахъ, между камнями, также цѣдятъ воду черви-илоядники. Такимъ образомъ, принявъ все это во вниманіе, мы видимъ громадную площадь, почти на всемъ протяженіи морского дна, на которой вода подвергается постоянному медленному процѣживанію и все бѣлковое, органическое, поступаетъ какъ пищевой и затѣмъ пластическій матерьялъ, въ живыя формы всего этаго многочисленнаго населенія. Каковъ же долженъ быть круговоротъ вещества на всемъ этомъ громадномъ протяженіи, которое составляетъ не болѣе какъ одну каплю въ цѣломъ Бѣломъ морѣ!? Можетъ быть, на этотъ вопросъ и можно будетъ отвѣтить современемъ хотя въ приблизительныхъ данныхъ, но для этой цѣли требуется цѣлый рядъ подготовительныхъ работъ, а онѣ всецѣло лежатъ въ планахъ будущихъ изслѣдованій Соловецкаго залива и бухты.

Обратимся теперь еще ненадолго къ борьбѣ за существованіе на камняхъ Соловецкаго залива.

Первый шагъ на этомъ пути, это, такъ сказать, „цементная работа“. Это—приклеиваніе еще молодыхъ организмовъ къ камнямъ, или къ другимъ организмамъ. Очевидно, что тѣ экземпляры, которые лучше подготовлены къ этой работѣ, которые имѣютъ болѣе развитыя железки, выдѣляющіе клѣйкую жидкость, или цементъ (смѣсь этого клея съ известью), тѣ экземпляры скорѣе другихъ успѣютъ занять мѣста и сдѣлать ихъ недоступными для своихъ собратій. Но эти собратія отличаются большей подвижностью. Они быстрѣе, продолжительнѣе плаваютъ и представляютъ гораздо болѣе энергическихъ жизненныхъ задатковъ, чѣмъ ихъ квіетическія собратья, которыхъ усидчивая природа тянетъ скорѣе занять покойное мѣсто на камняхъ морскаго дна. Одни представляются солидными, пассивными организмами, другіе безпокойными, дѣятельными. Одни нашли и заняли мѣсто, другіе должны искать его гораздо дальше и можетъ быть вовсе его лишиться. Спрашивается, кто потерялъ въ этой борьбѣ? Одни, квіетическіе экземпляры, рано осѣдаютъ, побуждаемые къ тому, вѣроятно, ихъ тяжелымъ, объемистымъ тѣломъ и осуждаютъ себя добровольно, на всю жизнь, на собираніе пластическаго матеріала и на пассивное отношеніе къ внѣшней средѣ. Другіе—невольно борятся съ этимъ квіетизмомъ; они идутъ на новыя мѣста, являются тонерами распространяющейся фауны и, можетъ быть, становятся дѣятельными отпрысками новыхъ, болѣе подвижныхъ, формъ мелководья. На той и на другой сторонѣ нѣтъ въ этомъ случаѣ ни выигрыша, ни проигрыша. Все равно. Покойная и дѣятельная форма, каждая получаетъ свои выгоды существованія. Но если мы будемъ разсматривать дѣло съ точки зрѣнія развитія, прогресса, то мы должны отдать полное преимущество формамъ дѣятельнымъ. Онѣ однѣ настоящіе и исключительные разсадники будущихъ новыхъ формъ и новыхъ типовъ.

Первая элементарная цементная работа, понятно, не завершаетъ всего дѣла и дѣятельные, подвижные индивиды точно также выигрываютъ въ борьбѣ за существованіе, какъ и квіетическіе ихъ собратія, но только совсѣмъ въ другую, можетъ быть, лучшую, сторону. Они выигрываютъ потому, что, можетъ быть, ихъ мышечная система лучше развита; она легче и сильнѣе раздражима. Она, можетъ быть, болѣе дѣятельна и можетъ дольше работать. Или у этихъ подвижныхъ экземпляровъ сильнѣе развита и болѣе дѣятельна система кровообращенія и дыханія, система обмѣна веществъ, которая постоянно заставляетъ ихъ искать новыхъ, свѣжихъ притоковъ воды, богатой кислородомъ. Или, наконецъ, у этихъ энергическихъ, безпокойныхъ экземпляровъ, причина всѣхъ ихъ безпокойствъ — это сильное и особенное развитіе нервной системы, которая невольно, инстинктивно заставляетъ стремиться впередъ, искать еще новыхъ, неизвѣданныхъ ощущеній и почти во всю жизнь не имѣть покойнаго, осѣдлаго угла. Всѣ эти вопросы я ставлю не болѣе какъ матеріалъ для тѣхъ, можетъ быть, слишкомъ широко задуманныхъ изслѣдованій, которыя я мечталъ когда либо совершить на берегу Соловецкой бухты.

Въ заключеніи этого очерка результатовъ фаунистическаго изслѣдованія Соловецкаго залива, я считаю не лишнимъ указать вкратцѣ на тѣ интересы, которые представляетъ изслѣдованіе водъ, омывающихъ берега Соловецкихъ острововъ и множества покрывающихъ ихъ озеръ.

Прѣсноводная фауна Соловецкихъ острововъ вовсе не изслѣдована. Между тѣмъ разнообразіе положенія этихъ озеръ, флора ихъ и ихъ береговъ, свойства почвы и населеніе этихъ озеръ— все можетъ быть весьма поучительно въ виду общихъ выводовъ, къ которымъ неминуемо приведетъ такое изслѣдованіе. Болѣе сотни такихъ озеръ покрываютъ почти весь островъ, за исключеніемъ его западной, прибрежной части. Есть озера защищенные съ сѣверной части не высокими горами, но вполнѣ достаточными, чтобы измѣнить флору ихъ прибрежій и сдѣлать изъ ихъ окрестностей болѣе теплый уголокъ, среди суроваго сѣвернаго климата. Таково озеро Исаково, на которомъ расположенъ скитъ св. Савватія. Есть озера, въ которыхъ водятся особыя видоизмѣненія нашихъ прѣсноводныхъ рыбъ—видоизмѣненія вовсе неизвѣстныя нашимъ ихтіологамъ.