Что делает теперь Кузьма? Спит? А может, вышел на воздух и так же вот, как он, смотрит на солнышко? Гниет сено, а он один… Да, да, надо ехать, сейчас же ехать!
По спящей деревне гулко затопали сапоги.
Володька миновал колхозную контору, взбежал на пригорок. У крыльца магазина валялся какой-то мужик.
Неужели Никита? Он. Нажрался, боров, храпит на всю улицу, а кругом хоть потоп…
Володька подошел к Никите, начал его расталкивать:
— Вставай! Бока-то еще не отболели?
Никита что-то промычал, пропахал землю носом и снова захрапел.
— Вставай, говорю. Не подрядился лежать-то!
Володька, стиснув зубы, тряс его за рубаху, задирал ему голову, переворачивал с боку на бок, как кряж, — все без толку.
— Нет, черта с два! — все более ожесточался Еталодька. — Я тебя заставлю встать. Ты думаешь, что… Так вот и будешь прохлаждаться, а там Кузьма…
Весь мокрый, тяжело дыша, он разогнулся, обежал глазами крыльцо, пустые ящики вдоль стены. Чем бы еще пронять этого дьявола?
И вдруг он увидел перед собой чугунный противопожарный брус, висевший на железных крючьях между двумя деревянными столбами. И, прежде чем он подумал, что делает, он подбежал к столбам, схватил железную палицу и, подпрыгнув, изо всей силы ударил.
Чугунный брус тяжело охнул и набатом загремел на всю деревню…
1961
