Безопасный уровень - [15]
Да, я один из тех, кого люди, предпочитающие активную жизнь и риск, называют презрительным словом — улыбальщик. И пусть! Улыбаясь в камеры, я уже дожил до тридцати пяти, на три года превысив среднюю продолжительность жизни людей в ММУ.
Ира села напротив и, видя мое настроение, беседами не докучала.
Экран выдал четыре подходящих маршрута. Супруга ожидаемо вызвалась проводить меня.
— Времени с большим запасом, пойду длинным, — сказал я и загрузил данные.
Не самый удобный путь для моих целей, но объяснить иной выбор жене я бы не смог. Конечно, прямо к дому Виктории едет автобус, но он отходит от другой остановки, и, стоит мне пойти к ней, Ира сразу что-то заподозрит. В том, что она будет стоять на крыльце и следить за мной, я не сомневался.
— До вечера!
— До вечера!
Улыбка, поцелуй. По пути к воротам я физически ощущал взгляд на затылке.
Браслет запищал, сообщая о выходе за границу безопасной зоны. До дома Виктории оставалось чуть больше километра, я еще раз сверился с картой и свернул в арку. Сразу задрожали колени и меня потянуло назад.
Не в этот раз! Да тут и запросто может быть безопасная зона. Подбадривая себя я вошел в незнакомый двор.
Со всех сторон высились серые стены пяти-, шестиэтажных зданий Нижнего города. Ничего необычного: кое-где валяется мусор, окна нижних этажей закрыты решетками, натянуты несколько веревок, на которых сушится одежда. Быстрым шагом я направился к противоположной стене, где тоже виднелась арка. Вдалеке прозвучал выстрел — я вздрогнул, буквально одним скачком преодолел последние метры и спрятался в подворотне, оглядываясь по сторонам. Это далеко! Спустя минуту (столько потребовалось сердцу, чтобы начать биться в нормальном ритме), я продолжил путь.
Зачем я сюда пошел? Раз за разом проносилось в голове, пока один серый пустырь сменял другой, а его следующий. Что я хочу такого увидеть у Виктории, обычной среднестатистической домохозяйки? Как она может пролить свет на ситуацию с анонсом? Да никак! Я просто занимаюсь ерундой и при этом рискую жизнью.
А ты не считаешь странным, — вмешался голос, — что Виктория, как и большинство подружек, с которыми сейчас активно общается твоя жена, появились в ее жизни совсем недавно?
И что с того?
Я посмотрел на карту и к своему удивлению обнаружил, что прошел уже половину пути. Может, пронесет?
Выход из очередной подворотни. Снова пустырь, чуть больше предыдущих и, кажется, чуть более замусоренный.
Я успел сделать с десяток шагов, когда услышал сверху хлопающие звуки, похожие на те, что издает на ветру простыня, сохнущая во дворе. Тут же раздался оглушительный крик, переходящий в визг. Я присел, закрыв уши ладонями. Что-то тяжелое ударило в плечо, бросив меня на землю. Визг стал тише, я вскочил и вскинул голову. Нечто огромное, с крыльями, разворачивалось для повторной атаки. Существо черного цвета походило на птеродактиля, только с клювом и с перьями.
Что-то теплое потекло по руке. Чёрт! Из глубокой царапины на плече лилась кровь и, пропитав практически весь рукав рубахи, стекала с пальцев. Визг снова резанул барабанные перепонки, и птица спикировала. Едва успев вскочить на ноги, я оттолкнулся и прыгнул в сторону. Вышло корявенько, но повезло. Лишь немного зацепив меня краем крыла, существо взмыло ввысь.
Оно защищает гнездо, — пришел на помощь голос, — вон, над аркой, откуда ты вышел, отходи от него!
Действительно, на четвертом этаже один из балконов с помощью подручных, вернее, подлапных средств птица переоборудовала в гнездо, и мое присутствие поблизости явно напрягало молодую мамашку (или папашку).
Я бросился к противоположной стене. Птеродактиль кружил надо мной, но, должно быть, понял мои намерения и не нападал. Запыхавшись, я вбежал в арку и еще раз обернулся. Существо успокоилось и, уменьшая круги, спускалось к балкону. Около минуты ушло на то, чтобы дрожащими руками достать аптечку и выбрать в меню характер повреждения. Еще столько же на обработку и заживление. И не меньше пяти, чтобы заставить себя двигаться дальше.
Теперь, прежде чем сделать шаг, я внимательно осматривал каждый закуток и неизвестный предмет. Предосторожности оказались излишними — оставшаяся часть пути прошла без происшествий.
Идеальное место! Первый этаж заброшенного магазина, хозяева которого не стали заморачиваться закрытием дверей или, что вероятнее, их уже взломали. Дом Виктории в двадцати метрах. Можно ждать тут. Найденный внутри стул я поставил под окном — получился неплохой наблюдательный пункт. Руки замерзли, пришлось спрятать их в карманах куртки. Минут пятнадцать-двадцать в запасе есть.
Через пятнадцать минут пришла неприятная мысль: а с чего я решил, что если и есть посланник, то он придет именно в это время? Почему не раньше или не позже? Вчера перед сном эта мысль казалась очевидной, сейчас же — полной чушью. Устраивать засаду на двадцать минут! Надо же додуматься! Я теребил рукав окровавленной рубашки, механически разглядывая редких прохожих и проезжающие электромобили.
Ты можешь посидеть тут подольше — час, другой. Напиши на работу, что опоздаешь. Чёрт с ним, со штрафом, за битву с птицей больше дали.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
В моих воспоминаниях по-прежнему зияют серьезные пробелы, а окружающий мир полон магии, загадок, обладателей высоких уровней и ужасающих чудес, но самое главное я себе уяснил. Нужно как можно быстрее восстановить былую мощь, ведь слишком много вокруг желающих слабого ограбить, поработить ну или просто сожрать. Однако для получения наилучших результатов к делу накопления могущества стоит подходить крайне осторожно, вдумчиво и придерживаясь здравого смысла даже несмотря на подталкивающее в спину божество, которому меня угораздило задолжать собственную душу.
Фрагменты рукописных «дневников телезрителя», которые Сергей Фомин вел всю жизнь, подобранные им самим за период с 1986 по 2000 год для «Апологии кнопки», однако окончательно подготовить ее к печати он не успел. Впрочем, у дневников и черновиков всегда особое обаяние и энергетика. «Апология кнопки. Записки у телевизора» — книга для всех, кто интересуется историей отечественного телевидения, теснейшим образом связанной с историей нашей страны.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Любовь вашей жизни чересчур идеальна? Приглядитесь к ней повнимательней. А то кто знает с кем вам приходится иметь дело.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)