Безопасность непознанных городов - [74]

— И ты проник?　

— Заклинания у меня на руках способны призвать огонь, дать плоть любому желанию, что родилось у меня... или тебя. Ты спрашивала, бог я здесь или нет. В каком-то смысле да. Пусть тебя перенесли сюда твои делания, но портал, которым ты прошла, сотворили мои.　

— То есть в случае твоей смерти Город исчезнет?　

— Я же сказал, улыбнулся Филакис, — если я и божество, то незначительное. Я тот, кто открывает сюда дверь, но умонастроения, которыми порожден Город, существовали от начала времен и никуда не денутся.　

— Значит, я в мире, созданном твоим разумом?　

Полные губы Филакиса поджались, словно он съел кислятину.　

— Говоришь так, будто тебе отвратительна эта мысль. Нет, мир, где мы сейчас находимся, сотворен всем человечеством, а значит, и твой умишко поучаствовал. Довольна?　

— Я хочу знать вот что: почему моя мать страдает от кошмаров, при чем видит в них место... адскую дыру — ты уж извини, это ее слова, — где правит изможденный, увечный деспот? Если она описывает Город, то откуда о нем узнала?　

— Желания находят путь. Возможно, твоя мать подключается к коллективному хранилищу извращений, когда ее нужда, подобно твоей, достаточно велика. Эй, не смотри так удивленно, дорогуша. Матери тоже находят сюда дорогу. Согласись, наследственная преемственность вкусов — это так естественно.　

— Общность генов еще не означает общности устремлений.　

— Если хочешь, можешь и дальше так думать, — мягко улыбнулся Филакис.　

Вэл смотрела, как играет мышцами пламя. От его неестественной яркости болели глаза, но она все равно подошла, щурясь и не обращая внимания на слезы, покатившиеся по щекам.　

— Если ты обладаешь такой огромной мудростью и силой, вряд ли тебя затруднит моя незначительная просьба. Позволь увидеть Маджида!　

— Нет, пожалуй.　

— Но ты сказал, что он жив...　

— Лишь потому, что я нахожу его очень занимательным. Но сейчас я колеблюсь: Маджид мечтает о смерти... Кстати, тебя она ожидает самое ближайшее время.

Рука Вэл скользнула в складки джеллабы и нащупала в ножнах у бедра подарок Симоны. Пальцы прошлись вдоль ободряющей тяжести клинка, но мешочек с зашитой в него кадильницей оказался открыт и пуст　

— Что-то ищешь? — Филакис за волосы развернул ее к себе.　

— Не понимаю, о чем ты.　

— Курильницы нет, верно?　

— О чем ты?..　

— Кончай свои игры! — И, понизив голос, добавил: — Как иронично, что ты уже устала от Города. Быстро же ты пресытилась местом, куда так страстно хотела попасть.　

Он кивнул изувеченной парочке, и не успела Вэл опомниться, как они заломили ей руки за спину, причем мужчина орудовал культями с удивительной силой и ловкостью.　

— Я уготовил тебе нечто особенное, — сообщил Филакис. — Пора взглянуть.　

Он кивнул приспешникам, и те подтащили Вэл прямо к огню, словно собираясь в него швырнуть. Неужели Филакис решил ее изгнать, вышлет из Города тем же способом, которым она здесь появилась? Не в силах смотреть на яркое пламя, Вэл зажмурилась. Открыв глаза снова, она увидела, что огонь беснуется совсем рядом, обтекая ее и конвоиров раскаленной аркой. В голове гудело от яростного треска.　

Затем огонь остался позади, и они пошли узким сводчатым туннелем с окнами-бойницами. Временами свет струился и сквозь отверстия в потолке, пронзая сумрак тонкими копьями, полными кружащихся пылинок. Чем дальше вглубь лабиринта, тем сильнее охватывала клаустрофобия. Временами от основного коридора ответвлялись другие, но ведут ли эти узкие проходы наружу или еще глубже в логово Филакиса, Вэл не имела понятия.　

В какой-то момент до нее донеслись крики и стоны, приглушенные мольбы. Голоса звучали не совсем по-человечески и словно сквозь стены.　

Вэл поежилась.　

— Думай о криках как о музыке. — Филакис непринужденно похлопал ее по плечу. — Как о звуках, что рождаются, когда удовольствие достигает запредельных высот и превращается в нечто еще более сильное.　

— Ты намекаешь на пытки?　

— Пытка только удовольствие, к которому относятся без должной благосклонности. Тебе не помешало бы поразмышлять на эту тему.

Пригнувшись, они прошли через арку к низкой каменной стене над ямой, темневшей в нескольких десятках футов ниже. Грязный пол устилали потрепанные ковры — в основном скомканные, словно после чего-то дикого, то ли неистового секса, то ли беспощадной драки. Покрывавшие их пятна, почти неотличимые от основного рисунка, скорее всего, были кровью.　

Вдоль стен ямы, примерно через каждые три шага, чернели зевы туннелей, забранных металлическими решетками. Проходы были слишком низкими для взрослого человека, и Вэл предположила, что они предназначены для зверей. Воображение нарисовало диких псов, мчащихся растерзать добычу. Других крупных животных, способных убить человека, она в Городе не видела.　

— Ты должна быть мне благодарна. Я вот-вот дам тебе возможность буквально умереть от удовольствия. Умереть, участвуя в том, что ты предпочитаешь всему остальному.　

Вэл попыталась освободиться от своих конвоиров-калек, но они держали на удивление крепко — в особенности безрукий, сдавивший ее обрубками запястий.　

— Послушай, у меня есть кое-что для Маджида. Сувенир. Ты сказал, что не собираешься его убивать. Раз уж тебе так нужно убить меня, передай ему хотя бы это...