Безопасность непознанных городов - [14]

Вэл пошла дальше, выведенная из душевного равновесия этой странной встречей. Через полквартала парень вновь появился сзади, развернул ее к себе и, будто судебную повестку, с решительной миной ткнул ей под нос какую-то брошюру.　

— Шлюха. — Он произнес это почти с добротой, обычно, словно имя или ласковое прозвище. — Помолись со мной. Бог тебя спасет.　

Вэл растерялась от стремительного потока немецких слов, от неожиданного и странного поведения парня. Не дав опомниться, он всучил ей брошюру. Вэл уставилась на книжицу с яростью и неверием, словно ей вложили в руку туалетную бумагу, испачканную дерьмом.　

Какая-то религиозная брошюра, послание к нераскаявшимся грешникам. Агитация во имя Христа. Попытка помочь обреченным на адские муки.　

— Да пошел ты вместе со своим Богом!　

Вэл точно не знала, смогла ли на своем скудном немецком успешно донести это сообщение до адресата, но, судя по лицу непрошеного спасителя, тот уловил суть. На всякий случай, чтобы уж точно дошло, она разорвала брошюру на клочки и бросила в парня.

Соперничая за господство, на его бледном лице смешались страх, удивление и гнев. На щеках ходили желваки. Лоб пошел морщинами — видно, от усилий, которые парень прикладывал, чтобы не броситься на богохульницу с кулаками.　

Она запустила руку в наплечную сумочку, болтавшуюся у бедра, и нащупала пружинный нож.　

Пусть только попробует накинуться! Она искромсает ему лицо на такие мелкие клочки, что изорванной брошюре будет до них далеко.　

Глубоко вздохнув, парень наклонился к ней. От него пахло кислой капустой и табаком. Вэл вынула из сумочки нож.　

— Ну же, давай! Напади на меня!　

— Шлюха, — прошептал парень. — Да сжалится над твоей душой Бог.　

Он нагнулся подобрать обрывки брошюры, затем, выпрямившись, прошелся взглядом по всему телу Вэл — от туфель на высоких каблуках до ложбинки между грудей — и отвернулся.　

Но Репербан, который еще мгновение назад фонтанировал цветом, страстью и великолепием, вдруг выцвел до монохрома, превратившись в тускло-серый отзвук полузабытого кошмара. Ночь утратила очарование, будто часть ее души высосал этот незадачливый спаситель, который наверняка бросил бы свое козырное место перед морем дерьма, где барахтаются грешники, чтобы трахнуть одну из презренных шлюх. Улица, недавно такая обольстительная в блеске неона, теперь выглядела мишурной дешевкой.　

Или, точнее, мало отличалась от злачных районов Нью-Йорка, знакомых Вэл по давним временам, которые сквозь призму лет казались другой жизнью. Мать тогда смотрела по сторонам с той же брезгливостью и жадностью, как у этого парня, только посещала она такие места не для того, чтобы делать вид, будто спасает души, а чтобы подсматривать за падшими.　

Вэл словно наяву слышала материнский голос, поднявшийся на октаву от возбуждения и ужаса.　

— Взгляни сюда! Взгляни на вот эту! Она шлюха, проститутка. Продает себя ненормальным вроде твоего отца.　

Такое вот нестандартное Вэл дали образование.　

Она двинулась дальше, не обращая внимания на тех, кто хотел ее снять, и только через несколько кварталов поняла, что все еще прячет в ладони нож, сжимая его до боли.

Вэл сунула оружие в сумочку, почти жалея, что не получила повода пустить его в ход, взрезав мягкое самодовольное лицо парня, как он взрезал ее память, выпустив на волю самые нежеланные воспоминания.　

Сердце охватила грусть. Подкрались одиночество, горькая потребность в ком-то еще.　

Самые постыдные, неприемлемые из эмоций.　

И чтобы заглушить их, Вэл как никогда нуждалась в новых впечатлениях, которые должен был подарить ей Город.　

Вспомнился Маджид, который развалился на постели в картинной позе и прихорашивался, будто кот, вылизывающий гениталии после случки. К черту этого жалкого проститута! Она отыщет Город сама. Ей не нужна помощь.　

Но эти слова были ложью, и необходимость убеждать себя в обратном расстроила Вэл еще больше.　

Она поймала такси и вернулась в роскошную гостиницу «Фир Яресцайтен», где снимала номер. Окрестности отличал сдержанный шик, а свет, хоть и справлялся со своей ролью, не завораживал, как на Репербане, будто кролика ослепительный огонь фар на дороге. Гуляли парочки, бросая крошки уткам и гусям на озере Альстер, в чьих пурпурно-черных водах отражалась луна — золотой дублон, косо лежащий на дне. Среди более респектабельного окружения глубокое декольте и едва прикрывающая попу юбка Вэл выглядели неуместно. Плевать! Если охранник осмелится задавать вопросы, она просто покажет ключи от номера. В пересчете на доллары ночь здесь стоит целых две сотни, а за такие деньги человек имеет право одеваться во что заблагорассудится.　

Она поинтересовалась у портье насчет сообщений. Вдруг позвонит извиниться Маджид или даже ее малыш иранец (хотя какой он малыш при таком-то могучем члене) станет наводить справки, проверяя, действительно ли она остановилась в «Фир Яресцайтен».　

Никаких сообщений.　

Бар в гостиничном вестибюле был оформлен в морском стиле и отражал историю Гамбурга-порта: тусклые масляные лампы с торговых судов девятнадцатого века, боровшихся с тайфунами в далеких морях; деревянная кариатида в виде грудастой девицы с темными косами, возможно снятая с пиратского корабля. Вэл уселась у барной стойки и, не одергивая юбку, которая поднялась еще на несколько дюймов, заказала вино. Отхлебывая из бокала, она купалась в мужских взглядах и чувствовала, как возвращается уверенность в себе.