Безнадежные войны - [34]

Вскоре я получил сообщение, что мои родители получили разрешение на выезд. Мне устроили с ними телефонный разговор из штаба бригады в Тасе. Папа спросил, откуда я звоню, и я ответил, что нахожусь немного южнее Тель-Авива, и улыбнулся про себя. Отец даже представить не мог, что я нахожусь в нескольких километрах от Суэцкого канала, намного ближе к Каиру, чем к Тель-Авиву. Эта мысль согревала меня и придавала особое значение разговору с родителями в Москве, которые только что получили разрешение на выезд.

Я получил отпуск на 24 часа, чтобы встретить свою семью в аэропорту и проводить их до центра абсорбции. Прежде чем ехать в аэропорт, я зашел в офис «Натива», чтобы переодеться в гражданскую одежду. Свое оружие, автомат «Узи», я положил в сумку вместе с формой, закинул сумку на плечо и поехал в аэропорт. Я встретил родных прямо у трапа самолета, и мы отправились в специальную комнату, где собралось много народа: все хотели присутствовать при нашей встрече. В «Нативе» подготовили список приглашенных. Оглядевшись вокруг, я обратил внимание, что нет Геулы Коэн. Когда я спросил, где она, воцарилось замешательство. Едва сдерживая гнев, я повторил свой вопрос: «Где Геула Коэн?!» Все устроители встречи и гости стали усиленно рассматривать потолок и стены. Я вскипел и вышел из зала, чтобы найти Геулу и почти сразу ее увидел. Она пыталась войти, но ее не пускали, потому что ее имени не было в списке гостей. Человека, который сделал больше, чем кто-либо, для меня, для выезда моих родителей и для борьбы за выезд, мелкие людишки, решили не впускать, ведь у бюрократии всегда есть преимущество. Я обнял Геулу и провел ее в зал, познакомил со своими родителями и рассказал им про нее. И вдруг произошло чудо: все присутствующие стали приветствовать Геулу Коэн, благодарить ее и громко возмущаться тем, что ее не сразу впустили. Несмотря ни на что, эта неувязка не испортила нам праздник. Большинство израильтян отмечали эту новую, на этот раз общую победу в борьбе за выезд евреев из СССР в Израиль.

Я поехал с семьей в центр абсорбции в Хайфе и по дороге рассказал им, что служу в армии и приехал с Синая, с Суэцкого канала, чтобы встретить их. Родители были немного в шоке, это стало для них полной неожиданностью, и они не сразу поняли, что это означает. Однако со временем они свыклись с этой мыслью. На следующее утро я вернулся к себе в часть.

После профессиональных полевых учений мы превратились в полноценных танкистов и имели право участвовать в любых видах танковых боев. Эхуд Бруг вернулся в свое подразделение, нам назначили нового командира роты, и мы отправились на линию танковых укреплений возле Суэцкого канала. И снова мне довелось познакомиться с не лучшими проявлениями характера израильских командиров. Это стало для меня еще одним уроком жизни в Израиле. Как и все солдаты боевых частей на линии фронта, на Синае раз в месяц мы получали специальный отпуск на выходные в конце недели. Так уж вышло, что наш экипаж дважды отличился на учениях, за что был награжден дважды дополнительными отпусками, а кроме того, я получил отпуск, когда мои родители приехали в Израиль. Новый командир роты решил наказать меня за лишние выходные, и, когда наша рота должна была уйти в отпуск, в первую субботу после приезда моих родителей в Израиль он заявил мне, что я получил достаточно отпусков. И вообще: «Какая разница, приезжают ли из России, Марокко или из других стран?» И поэтому, согласно его распоряжению, я не получу отпуска до следующего отпуска роты. Я попросил, чтобы меня оставили на базе в следующий раз, поскольку я не виделся с семьей уже два года. Однако некоторые командиры израильской армии имеют привычку отвечать отрицательно на любую просьбу. Я не злился на командира роты, а пожалел его. Я сказал про себя: «Что это за офицер в еврейской армии, который не понимает разницы между возможностью выехать в Израиль из СССР по сравнению с Марокко и другими странами?» Оставалось только объяснить родителям, почему после двухлетней разлуки еще полтора месяца я не смогу попасть домой и увидеться с ними.

Срок пребывания батальона на линии фронта у Суэцкого канала закончился, и меня послали на курсы командиров танков. В начале обучения мы прошли тесты на соответствие требованиям для офицерских курсов, и я, к своему удивлению, получил довольно высокую оценку. Я и не подозревал, что у меня есть необходимые качества для командования, особенно по сравнению со всеми другими солдатами. Правда, я был взрослее и более зрелым, чем они. Для меня это было своего рода официальным подтверждением, что в военном деле я ничем не уступаю уроженцам страны. Это стало началом завершения процесса осознания себя как израильтянина, равным среди равных. Теперь я уже не смотрел на израильского солдата или офицера снизу вверх.

Еще одним сюрпризом стало то, что я сдал экзамен на знание иврита, хотя никогда не изучал его систематически. Это было особенно приятно, тем более что некоторые уроженцы страны не смогли справиться с ним. Окончив курс командиров танков, я был направлен в общевойсковое офицерское училище.