Безмятежность - [40]

 Марианна отчитывала меня:

 - Почему ты ходишь всё время в одной и той же одежде? Вы бедные? Тебе ничего не покупают?

 Я пожимала плечами:

 - Зачем? У меня всё есть.

 - Но ведь у тебя нет ни одной приличной шмотки! Я уже не говорю о дизайнерской одежде.

 - Ну, вот зачем она мне? – протестовала я.

 - А зачем, по-твоему, одежда? – Марианна переходила в наступление.

 - Смотря, какую функцию она выполняет. Иногда – для тепла, иногда – для приличия…

 - Да вся твоя одежда – верх неприличия. Уж лучше вовсе голой ходить, чем в такой. – Марианна горячилась. -  Всё, во что одета женщина, должно её украшать. Ты когда-нибудь видела, чтобы драгоценности заворачивали в оберточную бумагу? Или бросали в пластиковый пакет как покупки в супермаркете? Ни один приличный миллионер не обратит внимания на замухрышку в таком тряпье, как у тебя.

 Марианна распланировала всю свою будущую жизнь, и в этой жизни неизменно присутствовали миллионеры. Она хотела стать известным психоаналитиком и уже прочитала множество книг из популярной серии на эту тему. Она мечтала консультировать самых богатых и знаменитых людей мира и в этих блистательных кругах непременно встретить свою любовь. Дальше великолепная свадьба. Занавес.

 - Но ведь Джей-Эйч тоже ходит в одной и той же одежде, - пыталась защищаться я.

 Марианна морщилась.

 - Джей-Эйч это вообще клинический случай в одежде первых поселенцев. С ним всё понятно.

 Мне так хотелось узнать, что же понятно Марианне, но вместе с тем я не хотела обнаруживать излишнюю заинтересованность. Я так хотела продолжения и Марианна влезла на своего психоаналитического конька:

 - Ты думаешь, почему он так выставляется? Корчит из себя индейца? Носит нелепую одежду? Этим всем он как бы говорит: «Я – особенный.» Он демонстрирует окружающим свою внешность и тем самым отвлекает от внутреннего мира.  А там может быть что угодно…

 Марианна понизила голос, как в страшилках:

 - От фобий и девиаций до маниакально-депрессивного психоза!

 Меня передернуло. Я не поняла ни одного из ученых слов, но как-то не хотелось верить, что хоть одно из этого есть в Джо.

 - К тому же у него дурная наследственность, - Марианна вернулась  к своему обычному тону.  – У него сумасшедшая мать.

 - Ты слишком правильная, - говорила мне Марианна. - Подросток не должен быть таким. Где твой бунт? Отрицание? Конфликты с предками?

 - Зачем конфликты? - не понимала я. – У меня хорошие родители.

 - Хорошие, кто спорит. Но ты должна противостоять им, бороться за свою независимость, попробовать всё на свете: курение, алкоголь, секс, травку. Как ты иначе найдешь своё место в жизни?

 - И всё это обязательно сейчас? – ужаснулась я.

 - Ну, можешь годик подождать, - усмехнулась Марианна. – Ты ведь у нас ещё маленькая.

 Я и правда была самой маленькой в своём классе. Не по росту, тут я была, чуть ниже Марианны, а по возрасту. Мне исполнилось четырнадцать. А самым старшим был Джо.

 Я стеснялась расспрашивать, но по обрывкам разговоров, я поняла, что два года учебы он пропустил из-за болезни матери. Ему приходилось ухаживать за ней и ещё работать. Джо жил в Гардене с матерью, бабушкой и младшей сестрой. Я как-то видела его сестру, она была моей ровесницей, училась в средней школе и вовсе не походила на Джо. И она носила другую фамилию. Может быть, у них с Джо были разные отцы?

 Отношение к Джо в школе было неоднозначным. Учителя его любили и считали целеустремленным. Его ровесники, с которыми он учился раньше – жалели, что он много пропустил и теперь учится с малышнёй. Остальные считали «чудиком» и «пронырой».  Действительно, его чудаковатая одежда, словно из 60-х и экспонирование индейских корней – выделяли его из общей массы школьников. А его способность из любой, даже самой скучной темы, сделать блестящий репортаж – вызывала откровенную зависть. А ещё, и это заметили все, он неординарно относился ко мне. Все его репортажи и статьи, так или иначе, относились к моей персоне.

 Когда в школьной столовой он заметил, что я совсем не ем мяса – в газете тут же появилась статья «Вегетарианцы среди нас». Когда увидел, что я пытаюсь писать левой рукой (я специально тренировалась, чтобы уметь то же, что да Винчи) – статья «Леворукость: дар или проклятье?»  Узнав, что мой отец - француз, а мама ирландка, Джо выдал заметку: «Талантливые дети смешанных браков»

 Одноклассники шушукались. А когда в газете был опубликован очерк «Аляска – воплощенная мечта!» - меня так и стали называть: «Аляска – мечта Джо Харпера!» И уже не важно, что статья была об истории, экономике и ресурсах штата. Никто её не читал. Всем хватило названия и того, что меня звали Аляской.

 - Зачем он так со мной? – жаловалась я Марианне.

 Марианна сидела в глубоком кресле, очень старом, ободранном и по бедности накрытым покрывалом, сшитым из старых джинсов, и курила. Курила она редко, только когда проводила свои «сеансы» психоанализа. Но обязательно с мундштуком, чтобы от рук не пахло табаком и чтобы её холеные пальцы с безупречным маникюром, не дай Бог, не пожелтели.

 Мы сидели у Марианны дома. Она жила в центре Астории, ровно на полпути от школы до моего дома и я часто бывала у неё. Отец Марианны почти всегда работал, мать, хоть и находилась  дома, была занята своими делами и не мешала нам. Мать Марианны была модисткой, и все наши встречи происходили под стрекот её швейной машинки.