Безмолвный мир Николаса Квина - [13]

Казалось маловероятным, что нечто важное потребует его немедленного присутствия в управлении, тем более что в любом случае он должен заехать домой. Для Морса это было ритуалом. Его, юного новобранца, едва не доводило до бешенства колючее казённое бельё, колючие сорочки и колючие брюки. Мать говорила, что у него очень чувствительная кожа, и он ей верил. После стрижки всегда происходило одно и то же. Он снимал рубашку и погружал голову в ванну с горячей водой. Блаженство! Он дважды мыл волосы шампунем и потом тщательно промокал лицо и уши мягким полотенцем. Затем досуха вытирал голову и шею, смывал короткие чёрные волоски со стенок ванны, надевал чистую рубашку и наконец любовно расчёсывал волосы перед зеркалом.

Но в это утро случилось иначе. Только он собирался ополоснуть волосы после второго применения лечебного шампуня, как зазвонил телефон. Морс сердито выругался. Какого дьявола?

— Я так и думал, что вы дома, сэр. На работе никто вас не видел.

— И что с того? Я был в парикмахерской. Это не преступление, верно?

— Можете приехать прямо сейчас, сэр? — Голос Льюиса вдруг стал очень серьёзен.

— Дай мне хотя бы пять минут. А что случилось?

— Найден труп, сэр.

— Ты откуда звонишь?

— Из управления. Знаете, где находится Пайнвуд-клоуз?

— Нет.

— Ладно, всё равно будет лучше, если вы приедете сначала сюда, сэр.

— Ладно. Жди.

Шеф полиции Стрейндж тоже его ждал. Он нетерпеливо переминался на ступеньках перед входом в управление полиции «Темз-Вэлли» в Кидлингтоне, когда Морс торопливо припарковал свою «ланчию» и выскочил из машины.

— Где вы пропадали, Морс?

— Простите, сэр. Я был у парикмахера.

— Что-что?

Морс ничего не ответил. Его серые глаза не выдали ни малейшего признака вины или досады.

— Ну и заявочки, а? Граждан, которые должны находиться под защитой полиции, средь бела дня отправляют на тот свет, а единственный дежурный инспектор идёт стричь свои чёртовы волосы!

Морс ничего не сказал на это.

— Послушайте, Морс. Следствие поручается вам, вы меня поняли? Можете взять Льюиса, если он вам нужен. — Стрейндж повернулся и пошёл, но вдруг о чём-то вспомнил. — И вы не войдёте в парикмахерскую раньше, чем расследуете это дело. Это приказ!

— Может, мне раньше и не понадобится, сэр. — Морс довольно подмигнул Льюису и направился в здание. — Ну, как я смотрюсь сзади?

— Прекрасно, сэр. Вас очень аккуратно подстригли.

Морс привалился к спинке своего чёрного кожаного кресла и, сияя улыбкой; посмотрел на Льюиса.

— Ну? Что хорошего можешь мне сообщить?

— Фамилия парня Квин, сэр. Снимает квартиру на первом этаже в сдвоенном особняке на Пайнвуд-клоуз. Судя по виду, уже давно был мёртв. Не удивлюсь, если выяснится, что его отравили. Работает («Работал», — проворчал Морс) в Синдикате по экзаменам для иностранцев где-то в районе Вудсток-роуд. Как раз один из его коллег и забеспокоился, поехал к нему и обнаружил, что он мёртв. Мне позвонили примерно без четверти десять, я тут же взял Диксона, и мы поехали осмотреть место. Диксон остался там, а я вернулся, чтобы позвонить вам.

— Ну, вот я здесь. Что мне прикажешь делать?

— Зная вас, сэр, я подумал, что вы, наверно, захотите задержать того парня, который его нашёл?

Морс улыбнулся.

— Он тут?

— В комнате для допросов. Я взял у него показания, но их надо ещё довести до ума, прежде чем давать ему на подпись. Хотите, наверно, с ним поговорить?

— Успеется. Машина готова?

— Ждёт у входа, сэр.

— Надеюсь, ты ещё не звонил ребятам из анатомички?

— Нет. Решил подождать вас.

— Правильно. Ступай, приведи в порядок протокол. Буду ждать тебя у выхода через десять минут.

Морс сделал пару телефонных звонков, ещё раз причесался и почувствовал себя необычайно счастливым.

Несколько лиц высунулось из-под кисейной занавески в окнах первого этажа, когда полицейская машина остановилась на Пайнвуд-клоуз, маленькой, ничем не примечательной улочке, вдоль которой полукругом стояло восемь сдвоенных особняков, построенных лет пятьдесят тому назад. Теперь они тихо, с достоинством старели. Деревянные заборы, некогда ограждавшие владения, теперь большей частью ухитрялись лишь сохранять видимость, что они занимают вертикальное положение. Столбы, не пропитанные креозотом, оставались беззащитными, перекладины были поражены грибком, отсырели от дождей и подгнили. Только у крайних домов переулка архитектор предусмотрел место для гаражей, и у одного из них, крайнего левого, маячила грузная фигура констебля Диксона, притопывавшего на мокрой бетонной дорожке перед въездом в сборный некрашеный гараж. Диксон разговаривал с женщиной лет пятидесяти с небольшим, как выяснилось владелицей этого дома и полдюжины других домов по соседству. Какие бы выгоды ни приносили ей её разнообразные доходы, на её одежде богатство не сказалось никак: когда Морс и Льюис вышли из машины, она зябко натягивала на себя потёртое пальтецо, надетое поверх неопрятной белой кофты, и к тому же была без чулок.

— А вот и наш мозговой центр, миссис, — пробормотал Диксон и сделал приветственное движение к старшему инспектору. — Это миссис Джардайн, сэр. Она владеет этим домом и разрешила нам сделать осмотр.