Безмолвный крик - [125]

– Лейтон Дафф был одним из насильников, действовавших в обоих районах, – повторил Монк. – Я нашел людей, опознавших его, – в частности, извозчика, видевшего Даффа в Сент-Джайлзе в ночь накануне сочельника с окровавленными руками и лицом, сразу после одного из самых жестоких изнасилований. А Рис в это время находился на Лаундес-сквер и тихо провел вечер с миссис Кинэстон, Артуром Кинэстоном, леди Сэндон и ее сыном.

Рэтбоун испытал сильнейший шок; ему показалось, что комната пошла кругом.

– Ты уверен? – произнес он и сразу понял всю глупость вопроса. Это было ясно по лицу Монка. Он никогда не пришел бы с новостями, в которых хоть немного сомневался.

Уильям не потрудился ответить и без приглашения уселся поближе к огню. Сыщик все еще дрожал и выглядел утомленным.

– Я не знаю, что это значит, – продолжил он, глядя мимо Рэтбоуна на стоящий напротив пустой стул. На самом деле Монк смотрел на что-то, видимое только ему. – Возможно, Рис не участвовал в том изнасиловании, но замешан в остальных или некоторых, – сказал он. – Возможно, нет. Очевидно одно: Лейтон Дафф не ходил следом за сыном, охваченный яростью и ужасом из-за его поступков, и в праведном гневе не уличал Риса. – Монк повернулся к Рэтбоуну, стоявшему на прежнем месте. – Мне жаль. Все это означает, что мы неправильно поняли мотив. Он ничего не объясняет. Не знаю, что ты с этим сделаешь. Как дела в суде?

– Отвратительно. – Адвокат подошел на негнущихся ногах ко второму стулу и сел. – Мне нечем с ними воевать. Полагаю, теперь мы обеспечены боеприпасами, с которыми можно полностью пересмотреть вопрос о том, что же случилось. Эти факты возбудят сомнения. И наверняка продлят разбирательство… – Он едко улыбнулся. – И встряхнут Эбенезера Гуда! – Тут адвокат почувствовал, как в нем поднимается волна ужаса. – Но они убьют миссис Дафф.

– Да, я понимаю, – спокойно отозвался Монк. – Но это – правда, и если ты позволишь повесить Риса за то, в чем он невиновен, никто из нас потом не сумеет это исправить, вернуть его с виселицы или поднять из могилы. А правда, какой бы она ни была, предоставляет определенную степень свободы. По крайней мере, твои решения основаны на реальности. И ты научишься жить с ними.

Рэтбоун внимательно посмотрел на Монка. В его лице он разглядел и боль, и намек на некое умиротворение, которого никогда раньше не видел. Уильям выглядел так, словно сильно устал, но предвкушает долгожданный отдых.

– Да, – согласился Оливер. – Благодарю тебя. Дай мне имена этих людей и расскажи детали… и, конечно, предоставь счет. Ты очень хорошо поработал. – Он запретил себе думать о том, что надо рассказать обо всем Эстер. Ночь предстояло провести за выработкой стратегии защиты.

Рэтбоун трудился до шести утра, и после двух часов сна, горячей ванны и завтрака снова появился в зале суда. Атмосфера волнительного ожидания пропала без следа. На галерее для зрителей даже виднелись свободные места. Дело деградировало от высокой драмы до простой трагедии. Оно перестало быть интересным.

Рэтбоун всю ночь отправлял посыльных. Монк уже находился в зале.

Рис на скамье подсудимых выглядел бледным и больным. Он заметно страдал от физических болей и душевных терзаний, но теперь к ним добавилось отчаяние, и Оливер думал о том, что молодой человек уже ни на что не надеется и ждет лишь скорейшего завершения своих мучений.

Сильвестра словно пребывала в кошмаре и не могла ни двигаться, ни говорить. По одну сторону от нее сидела Фиделис Кинэстон, по другую – Эглантина Уэйд. Рэтбоун порадовался, что она не одна, хотя, возможно, ей тяжелее будет видеть предстоящее в компании подруг. Некоторые предпочли бы пережить подобный шок в одиночестве, когда можно поплакать наедине с собой.

Хотя об этом узнают все. Ей не удастся утаить правду, превратить ее в семейную тайну. Быть может, даже лучше огласить ее в суде – это позволит избежать шепотков за спиной и пересудов. В любом случае у Рэтбоуна не было выбора. Он не сообщил Сильвестре, что намерен сообщить суду. Не она его клиентка; его клиент – Рис. И у него не хватило времени и возможности рассказать ей о том, что узнал Монк. Он даже не мог предугадать, что станут говорить его свидетели. Рэтбоун просто хватался за последнюю возможность защитить Риса, и терять ему было нечего.

– Сэр Оливер? – обратился к нему судья.

– Милорд. – Адвокат склонил голову. – Защита вызывает Виду Хопгуд.

Судья удивился, но не сделал замечания. По рядам зрителей пробежало легкое движение.

Вида вышла к стойке, немного волнуясь, высоко держа подбородок и расправив плечи; ее роскошные волосы наполовину скрывала шляпка.

Рэтбоун сразу же приступил к делу. Он совершенно не был уверен в этой женщине, но временем на подготовку ее выступления не располагал. Он боролся за выживание, и больше ничего.

– Миссис Хопгуд, чем занимается ваш муж?

– У него фабрика, – осторожно отвечала она. – Там шьют рубашки и все такое.

– И он нанимает женщин, чтобы шить рубашки… и все такое? – спросил Рэтбоун.

На галерее кто-то хихикнул. Смех прозвучал нервно. В отличие от Рэтбоуна, зрители могли позволить себе расслабиться.