Безмолвные женщины - [7]

— Но каким образом Ёсио, такой спокойный и рассудительный, там оказался? — спросила она, с трудом приходя в себя.

— Об этом позже, а пока расскажите, пожалуйста, все, что вам известно о моем сыне.

— Не подумайте плохого, мы случайно познакомились в электричке. Он сел напротив меня, неестественно вытянув ногу. Я сразу догадалась, что он хромой, мельком взглянула на него и снова уставилась в книгу. Это было пособие для глухонемых.

«Простите, вы преподаете в школе глухонемых?» — спросил Ёсио. Я кивнула. Тогда он спросил: «А нормальный человек способен по движению губ понять, о чем говорят глухонемые?» «Конечно, я ведь занимаюсь с глухонемыми и вполне понимаю их», — ответила я. Тогда Ёсио сказал, что очень хотел бы научиться языку глухонемых, и спросил, не соглашусь ли я заниматься с ним индивидуально.

— Зачем это ему понадобилось? — воскликнул Котаки.

— Вот и я удивилась: уж слишком неожиданным показалось мне такое предложение — ведь мы даже не были знакомы, просто встретились в электричке. Я не решилась сразу же отказать — уж слишком простодушным, чистым юношей он показался мне. Я только спросила: «Вы намерены заняться обучением глухонемых?»

— Ну и что он ответил? — быстро спросил Котаки.

Сатико, по-видимому, поняла, чего добивается Котаки, и отрицательно покачала головой.

— Я тоже сначала подумала, что у него такая цель, потому и спросила. Ведь в наше время мало кто изъявит желание посвятить свою жизнь обучению глухонемых. Такая работа требует необычайного упорства и энтузиазма. И в глубине души я обрадовалась: а вдруг этот симпатичный студент присоединится к нам… Однако Ёсио опустил голову и сначала вроде бы оставил мой вопрос без внимания. Потом серьезно и как-то задумчиво сказал, что пока у него нет намерения заняться педагогической деятельностью, но сам бы он очень хотел изучить язык глухонемых. — Сатико опустила глаза и смущенно добавила: — Неудобно об этом говорить, но у нас очень маленькое жалованье. Нам с матерью едва хватает. У педагога в обычной школе есть много возможностей подработать. У нас же их нет.

— Понимаю. И вы решили помочь Ёсио?

Котаки каждый месяц давал сыну на карманные расходы приличную сумму. Не хотел, чтобы сын испытывал нужду в деньгах во время учебы. Он знал: Ёсио напрасно швыряться деньгами не станет.

— Сразу я ему окончательного ответа не дала, но сообщила номер школьного телефона. Он позвонил на следующий день и повторил, что хотел бы брать у меня уроки. О наших занятиях никто не знал. Конечно, ничего страшного не случилось бы, если бы другие учителя проведали. И все же мне не хотелось, чтобы пошли лишние разговоры…

— Так вы занимались по воскресеньям?

— Да. Он платил мне…

— Плата меня не интересует… А скажите, он не говорил вам, с какой целью изучает язык глухонемых?

— Я и сама задавалась этим вопросом, наблюдая, с каким необычайным усердием он занимается. Даже в дождь, в непогоду он не пропускал уроков. За полгода он сделал замечательные успехи. Однажды я спросила, зачем ему это, но он не ответил… И вот недавно он попросил сделать перерыв. И с тех пор не появлялся. Мне было неудобно напоминать ему — еще подумает: набиваюсь! Но я и в мыслях не держала, что его могли убить… — Сатико горестно вздохнула.

— И все же почему он с таким усердием изучал язык глухонемых? — задумчиво повторил Котаки.

Достаточно узнать причину — и станет ясно, зачем Ёсио посещал китайскую харчевню, думал он.

— Вы считаете, что таким путем можно напасть на след убийцы вашего сына? — спросила Сатико.

— Этого я утверждать не могу, но мне кажется: узнав, ради чего он изучал язык жестов, мы приблизимся к разгадке, почему Ёсио оказался в том темном переулке, где полно притонов, о которых вы и представления не имеете.

Сатико неожиданно отвернулась, будто хотела что-то скрыть от Котаки. Да она, кажется, знает значительно больше, чем говорит, подумал он.

— Госпожа учительница, — заговорил Котаки. — Прошу вас, вспомните: не упустили ли вы какой-либо мелочи?

Сатико молча отхлебнула глоток холодного чая с лимоном, и в этот момент Котаки заметил, как ее бледное лицо слегка порозовело.

— Однажды Ёсио позабыл у меня свой блокнот, — тихо заговорила она. — Когда он ушел, я стала его перелистывать и нашла между страницами клочок бумаги с написанными на нем стихами…

— Стихами? О чем?

— Чудесное стихотворение. Оно у меня дома — я его завтра вам пришлю.

В тот момент Котаки как-то не задумался, почему Сатико не вернула стихотворение Ёсио, а оставила его у себя.

— 5-

На следующий день Котаки получил с нарочным письмо. Он торопливо вскрыл конверт — оттуда выпал листок бумаги с несколькими строчками.

Сидит, пригорюнясь, она у окна,

Молча на горы глядит.

Горы без слов понимают ее —

Наверно, они ей друзья.

Что хочет поведать горам она —

Печальный, безмолвный цветок,

Расцветший в вечерний, пасмурный час

В саду, у подножья гор Рокко?

Вот, оказывается, какие чувствительные стихи писал его несчастный сын, подумал Котаки.

Смысл их был ему ясен: Ёсио воспевал некую немую женщину — безмолвный цветок. Он представил себе, как Ёсио вышел на вечернюю прогулку и, прихрамывая, бредет по дороге вдоль горной цепи Рокко, освещаемый косыми лучами заходящего там вдали, за Кобе, солнца.