Безликий бог: Египетский цикл - [26]

Я не изменил своему решению, пока сегодняшний жуткий случай не заставил меня открыть то, о чем необходимо рассказать.

Вот моя повесть. Исходные обстоятельства просты — но словно указывают, что я причастен к какой-то жуткой цепи взаимосвязанных событий, выкованной жестоким египетским богом Судьбы. Не иначе как Древние, озлившись на мои попытки познать их пути, все время заманивали меня, подгоняя к ужасному финалу.

После пережитого в Новом Орлеане я вернулся домой с твердым намерением навсегда бросить изучение египетской мифологии, но затем вновь оказался в него вовлечен.

Ко мне явился с визитом профессор Вейлдан. Именно он контрабандой вывез мумию жреца Себека, которую я видел в Новом Орлеане; мы познакомились в тот необъяснимый вечер, когда разъяренный бог или его посланник будто сошел на землю, жаждая мести. Вейлдан знал о моих занятиях и с полной серьезностью предупреждал меня об опасностях, какими чреваты попытки заглянуть в прошлое.

Теперь этот низенький бородатый человечек, похожий на гнома, явился ко мне и приветствовал меня понимающим взглядом. Мне не хотелось видеть Вейлдана, ибо его присутствие напоминало мне о событиях, которые я хотел бы навеки позабыть. Несмотря на мои усилия перевести беседу на более прозаические темы, он настойчиво возвращался к нашей первой встрече. Он рассказал, что после смерти Ваннинга, этого радушного затворника, маленькое сообщество оккультистов, собравшихся в тот вечер над мумией, распалось.

Однако он, Вейлдан, продолжал изучать легенду о Себеке. Результаты исследований, сообщил он, и заставили его предпринять это путешествие, чтобы встретиться со мной. Ни один из бывших соратников не согласился помочь ему в задуманном деле. Быть может, оно заинтересует меня.

Я тотчас заявил, что не желаю больше иметь ничего общего с египтологией.

Вейлдан рассмеялся. Он сказал, что хорошо понимает причины моих сомнений, но просит позволить ему объяснить. Задуманное им предприятие не имеет никакого касательства к колдовству или магическим искусствам. Тем не менее, весело добавил он, это возможность поквитаться с Силами Тьмы, если я по глупости их так называю.

Он пустился в объяснения. Говоря вкратце, он просил меня отправиться с ним в Египет — в приватную, частную экспедицию. Я не понесу никаких расходов; Вейлдану требовался подходящий молодой человек на должность ассистента и он не хотел доверяться профессиональным археологам, которые могли расстроить его планы.

В последние годы его исследования постоянно вращались вокруг преданий о Культе Крокодила, и он упорно трудился, пытаясь выявить скрытые погребения жрецов Себе-ка. И наконец, из достоверного источника — то есть от нанятого за границей туземного проводника — профессор узнал о существовании тайного места, подземной гробницы, где покоилась мумия служителя Себека.

Он не стал излагать дальнейшие подробности: главным в его рассказе было то, что до мумии можно легко добраться, не привлекая рабочих для проведения раскопок, опасности же нет никакой и мы не столкнемся с дурацкими проклятиями и мщением. Поэтому мы можем спокойно отправиться к гробнице вдвоем, сохраняя полную секретность. К тому же, наша экспедиция будет весьма прибыльной. Мы не только завладеем мумией без ведома официальных лиц: по словам его источника, на честность которого Вейлдан был готов поставить свою репутацию, вместе с мумией захоронен целый клад священных украшений. Итак, профессор предлагал мне безопасный, верный и тайный способ разбогатеть.

Должен признаться, все это звучало заманчиво. Несмотря на неприятный опыт прошлого, я был не прочь многим рискнуть при условии достойной компенсации. Вдобавок, хоть я и решил впредь воздерживаться от мистических штудий, меня привлекал авантюрный дух предприятия.

Вейлдан, как я теперь понимаю, ловко сыграл на моих чувствах. Он уговаривал меня несколько часов и вернулся на следующий день; и наконец я согласился.

Мы отплыли в марте и через три недели, после небольшой остановки в Лондоне, прибыли в Каир. Заграничное путешествие привело меня в такой восторг, что мне плохо запомнились беседы с профессором; помню только, что он вел себя весьма вкрадчиво и всю время пытался приободрить меня, убеждая, что наша поездка не несет абсолютно никакой угрозы. Если я и считал, что грабить могилы непорядочно, профессор полностью рассеял мои сомнения; он занимался нашими визами и придумал какую-то фантастическую историю для властей, заручившись пропуском во внутренние области страны.

Из Каира мы выехали по железной дороге в Хартум. Там профессор Вейлдан собирался встретиться со своим «источником информации» — туземным проводником, который, как теперь выяснилось, был шпионом, работавшим на археологов.

Это откровение смутило бы меня куда больше, если бы я услышал его в повседневной обстановке. Сам воздух пустыни, казалось, был насыщен интригами я заговорами, и я впервые начал понимать психологию странника и искателя приключений.

Я испытывал захватывающее чувство, когда мы вечером пробирались с Вейлданом по извилистым проулкам арабского квартала в лачугу шпиона. Мы вошли в темный зловонный двор; высокий бедуин с ястребиным носом впустил нас в свое тускло освещенное жилище. Он тепло приветствовал профессора. Деньги перешли из рук в руки. Затем араб и мой спутник уединились в соседней комнате. Я слышал их тихое перешептывание — взволнованные и вопрошающие фразы Вейлдана смешивались с гортанным английским туземца, говорившего с сильным акцентом. Я сидел в темноте и ждал. Голоса зазвучали громче, точно собеседники о чем-то препирались. Вейлдан, как мне показалось, старался уговорить и успокоить араба, в то время как в голосе проводника ощущались нотки предостережения, робости и страха. Голос этот налился гневом, когда Вейлдан попытался перекричать своего компаньона.