Бэзил Хоу. Наши перспективы - [2]
В эпоху, крайне настороженно относившуюся к религии, он становится примером верующего, христианина, воина веры. Нелепый, детский, несерьезный, предпочитающий быть предметом насмешек, а не почитания, но при этом горячий полемист и пламенный проповедник, он оказывается самым убедительным образцом верующего интеллектуала. Важнейшее свидетельство, которое можно вычитать из его книг, – о том, что христианство не набор тезисов, никак не идеология, а образ жизни и соединение несоединимого. В год его смерти Папа Римский Пий XI назвал его “защитником веры”, а два года назад Папа Франциск объявил о начале процесса его канонизации.
Честертон в России – сюжет совершенно особый и весьма примечательный. Его начали с увлечением читать и переводить еще в 1920-е годы, видя в его парадоксах и фантастике не столько свободу, сколько лихое отрицание догм. К числу его поклонников относились такие разные люди, как Корней Чуковский, Анатолий Луначарский, Сергей Эйзенштейн. В пору безвременья 1930-1950-х он пропал из виду, слишком был свеж и свободен, и появился снова уже в самиздате 1960-х, в основном трудами Натальи Трауберг – не только переводчика, но таинственным образом и свидетеля и апологета райской Англии Честертона, Вудхауза, Льюиса, Дороти Сэйерс и многих других. За это внутреннее родство в Англии ее даже называли “мадам Честертон”. Стоит найти и прочитать ее многочисленные статьи о Честертоне (в том числе о его восприятии в России), особенно же интересна в связи с содержанием этого нашего издания маленькая, небольшого тиража книжка “Неожиданный Честертон”; в ней в числе прочего есть переводы ранних прозаических фрагментов, написанных примерно тогда же, когда “Бэзил Хоу”.
Рукопись, найденная в сундуке
До конца XX века считалось, что первый роман Честертона – “Наполеон Ноттингхилльский”, написанный, по преданию, для заработка, когда чете Честертонов совсем нечего было есть. Однако в 1989 году вдруг выяснилось, что романов не шесть, а семь, и первый из них был написан за десять лет до “Наполеона” двадцатилетним Честертоном. Его история, история книги, которую держит в руках читатель, началась, как и положено необыкновенным историям, с рукописи, найденной в сундуке.
Дороти Коллинз, секретарь Честертона с 1926 года до его смерти в 1936-м, а затем хранительница его архива, умерла в 1989 году, и архив приобрела Британская библиотека. (Примечательная деталь, характерная для отношений Честертона с его оппонентами и для британской культуры спора вообще: сумму в 200 тысяч фунтов перечислил за архив фонд Бернарда Шоу, одного из наиболее горячих оппонентов Честертона.) Тогда-то при подготовке бумаг к транспортировке был найден сундук, в котором, как считалось, хранились старые профессорские мантии. Но, к удивлению исследователей, под пыльными мантиями обнаружились почти две сотни записных книжек, старых школьных учебников и разрозненных бумаг. По-видимому, эти бумаги были вывезены из родительского дома Честертона после смерти его матери.
Г. К. Честертон в возрасте 17 лет.
Судя по записям Дороти Коллинз, она пыталась классифицировать содержимое сундука, но смерть Честертона и последовавшая затем война – дом мисс Коллинз был превращен в госпиталь, а сама она водила санитарную машину – не дали довести эту работу до конца, и часть бумаг осталась неразобранной. Усложнило классификацию еще и то, что Дороти Коллинз или Франсис Честертон, вдова писателя, пытаясь составить указатель, сложили титульные страницы в одну папку, отделив их от рукописей. После смерти Коллинз многие страницы так и не удалось сопоставить – зато кое-что, напротив, было открыто впервые. Несколько записных книжек, содержание которых Коллинз, не слишком в них вчитываясь, сочла отдельными фрагментами – в списке они обозначены как “Валентин Амьен” и “История трех малюток”, – вместе составили не просто законченный роман, но первый известный нам роман Гилберта Честертона.
Первая из записных книжек, в которых уместилось это произведение, исписана уверенным почерком молодого Честертона, а вторая – бойким курсивом, который он усвоил, посещая занятия по изобразительному искусству сначала в лондонском Университетском колледже, а затем в художественной школе Слэйда, где учился на книжного иллюстратора с 1893 по 1895 год. Отсюда можно с достаточной точностью заключить, что роман, условно названный издателями “Бэзил Хоу”, был написан в конце 1893 или начале 1894 года, то есть автору было девятнадцать или двадцать лет.
Клуб начинающих спорщиков
Как часто бывает с юношеской пробой пера – это рассказ про первую любовь, и рассказ автобиографический. Это подтверждает другое сохранившееся в архиве сочинение под названием “Наши перспективы” – его перевод читатель также найдет в этом издании. Это рассказ о приключениях членов Клуба начинающих спорщиков (Junior Debating Club), организованного юным Честертоном при школе Св. Павла – одной из лучших частных школ Лондона, где писатель учился до поступления в колледж. Формально клуб закончил свое существование, когда друзья покинули стены школы, но они обязательно устраивали раз в год клубный обед. Среди членов клуба были Люсьен Олдершоу, братья Дигби и Вальдо д’Авигдор, братья Лоуренс и Морис Соломон, Эдвард Фордем, Фредерик Солтер, Роберт Вернед, Бернард Лэнгдон-Дэвис, Хуберт Сэмс и Эдмунд Клерихью Бентли. Особенно горячая дружба связывала Честертона с Бентли и Олдершоу.
