Беженцы и победители - [53]

На обратном пути в штаб Владю поджидает неприятный сюрприз. Брошенный гитлеровский бронетранспортер неожиданно оживает и, открыв бешеную стрельбу, скрывается в том же направлении, что и отступающие части противника.

День тяжелейших боев позади. Руда наконец-то взята. Чехословацкие воины нанесли гитлеровцам значительный урон в живой силе и технике, но и сами потеряли немало отважных бойцов. Погибли Буртина, Брун, Горачек и другие. А главное — потеряно слишком много, времени, и немцы успевают отойти за Рось. Крепким орешком оказалась эта Руда — неприметный населенный пункт на подступах к Белой Церкви.

* * *

Утро выдалось ясное. Извилистая дорога, по которой шагают подразделения 1-й бригады, выводит прямо к реке Рось, неожиданно открывшейся их взорам.

— Что там напро… напротив? — спрашивает у Влади командир взвода Фантич, с трудом шевеля окоченевшими губами.

Владя молча достает карту и тычет пальцем в маленькую точку. Село называется Пилипча.

— Странное, однако, название… — замечает стоящий рядом десатник.

— А вот тут немцы, — говорит Фантич, указывая еще на одну точку.

— Это Глыбочка…

Взвод Фантича получает задачу прочесать лес, а заодно выяснить, уцелели ли те два моста, которые обозначены на карте. Это сейчас очень волнует командование.

В деревне Трушки женщины, завидев солдат в странных шинелях, поначалу пугаются.

— Да свои мы, красавицы, свои, — успокаивают их чехи.

— Ха-ха-ха! — смеется старый колхозник Иван Погулайко. — Если баб красавицами называют, значит, наши!

Колхозница София Горбенко, расхрабрившись, спрашивает у бойцов:

— Хлопцы, а почему у вас шинели какие-то другие? Вы что, нерусские?

— Нет, мы из Чехословакии.

— Слышь, Наталья, чехи они, — поворачивается она к своей подруге.

Женщины тянут солдат за рукава:

— Заходите в дом: обогреетесь немного, чайку попьете. Правда, сахара у нас нет…

В хату старого Погулайко набиваются солдаты и колхозники. Угощение дедуля выставляет скудное: чай да черные сухари — все продукты отобрали и вывезли оккупанты, — зато потчует от души. И настроение поэтому одинаково радостное и у освобожденных, и у освободителей…

* * *

Едва развернувшийся в цепь взвод Фантича выходит к реке, как раздается треск автоматной очереди. Пули свистят над головами бойцов, и Фантич отдает приказ немедленно залечь. Сейчас самое главное — определить, откуда стреляют. Может, из кустарника, запорошенного снегом? И действительно, вскоре бойцы обнаруживают прячущихся там гитлеровцев, одетых в маскхалаты.

— Сдавайтесь! Руки вверх! — приказывают им бойцы, но немцы, видно обезумев от страха, очертя голову мчатся к реке, отстреливаясь на ходу.

Однако один из гитлеровских солдат останавливается и поднимает руки высоко над головой:

— Гитлер капут! Гитлер капут! Гит… — Последний возглас замирает у него на губах, и, прошитый со спины автоматной очередью, он мешком оседает на снег.

Стрелял, должно быть, командир. Он даже остановился, чтобы прицелиться поточнее…

— Ну, погоди, мерзавец! — ругается кто-то из бойцов. — Ты у нас сам заскулишь: «Гитлер капут!» Мы с тобой рассчитаемся и за Руду, и за этого немца…

На берег фашисты выскакивают в том месте, где река подходит к лесу почти вплотную. Берег здесь довольно крут, но немцев это нисколько не смущает. Они плюхаются на лед, а вскочив, пытаются бежать.

Медлить нельзя. И над застывшей рекой раскатисто гремят выстрелы…

Прочесывание леса окончено. На опушке Фантич встречается с надпоручиком Марцелли.

— Как мосты? — спрашивает Фантич надпоручика.

— Какие мосты! Все взлетели на воздух. Дорого нам обойдется вчерашняя задержка под Рудой…

* * *

Второй батальон наступает на Чмировку — деревню, расположенную у впадения речки Каменки в Рось. Оттуда уже хорошо просматриваются деревянные домишки окраин Белой Церкви. Возле Чмировки река делает резкий поворот. Поблизости от этого места артиллеристы готовят огневые позиции…

Надпоручик Вацлав Коваржик, одетый в короткий полушубок, сдвинув на затылок ушанку, озадаченно смотрит на взорванные мосты. Ему предстоит в короткий срок навести вместо них переправу. Он переводит взгляд на противоположный берег. Там расположена высота 208,4, которую приказано взять.

Саперы уже приступили к работе. Они носят на берег доски, балки, кругляки. Возле них останавливается газик. Из него вылезает генерал, невысокого роста, с черными волнистыми волосами, выбивающимися из-под папахи, с аккуратно подстриженными усиками, с темными проницательными глазами. Это командир 50-го корпуса С. С. Мартиросян.

— Господин генерал, все мосты взорваны. Приступаем к наведению переправы, — докладывает ему Коваржик.

— Вижу, плохи наши дела, — бросает на ходу генерал, а сам спускается к реке.

Тем временем первый батальон переправляется по льду на другой берег и занимает деревню Глыбочка. Немцы отходят в направлении леса и высоты 208,4 — ключевой позиции в обороне противника, откуда отлично просматриваются все дороги, ведущие из Белой Церкви на юг. Поступает приказ любой ценой взять эту важную высоту. Но для этого нужна огневая поддержка. Значит, необходимо переправить на другой берег и артиллерию…

— Проверьте лед на прочность, — приказывает генерал Мартиросян. — Нагрузите сани — и в путь!..