Безграничная любовь - [12]

Как только он увидит ее глаза, все поправится. В сентябре…

КИФ

Июль — август 1886

На следующий после той ночи день, когда мама и Джинкс неожиданно исчезли, начался настоящий переполох. Пенфилд сказал, что они поехали в экипаже на станцию и что там они собирались сесть в папин персональный вагон и поехать в Миллтаун. Это и само по себе было просто ошеломляющей новостью, учитывая то, что мама поклялась, что ноги ее не будет на папиной железной дороге, а она обычно твердо держала данное слово.

В довершение всего этого Райль выглядел за завтраком так, будто ночью кто-то долго душил его, а когда он услышал, что Джинкс уехала, лицо его раз пятнадцать поменяло свою окраску, пока не приняло окончательно болезненно-желтый цвет. Карр выглядел как кот, предвкушающий поедание сливок, когда рассказывал Райлю новости. Райль не произнес ни слова, а просто повернулся и выбежал из комнаты. А Карр засмеялся. Ему всегда на всех наплевать, кроме себя самого и, может быть, еще кроме Эдит.

— Эй! — закричал Киф, выбежав за братом на дорогу. — Куда ты идешь?

Но Райль уже скрылся за конюшнями. Киф в недоумении вернулся в дом. Когда отец вернулся домой, то нисколько не удивился, узнав, что мать с Джинкс уехали в Миллтаун, но встревожился, услышав про Райля.

— Так вы говорите, что он утром увел Сонни и с тех пор не возвращался?

— Да, ушел перед самым завтраком, — сказал Киф, — и перед этим не съел ни кусочка. Как ты думаешь, что с ним, отец?

— Не знаю, сынок.

Но Киф все-таки думал, что отец знает. Он знал обо всем на свете.

— Ты ведь знал, что мама и Джинкс уезжают в Миллтаун?

— Да, мы с мамой говорили об этом вчера.

— Ты хочешь сказать, что мама знала об этом весь день и ничего нам не сказала?

— Вероятно, она понимала, что вы измучаете ее просьбами поехать с ними.

— Ну хорошо, а почему Джинкс должна была ехать, а мы нет?

— Потому что ты в следующем месяце поедешь в Массачусетс в школу. Райль и Карр поедут в Миллтаун, а Эдит ждет-не дождется приезда мисс Пенниройал, и только Джинкс остается вроде бы не у дел. Поэтому мы и придумали это для нее.

«Да, — подумал Киф, — для всех что-нибудь да придумали».

Он постарался не показать виду, что это ранило его, и, как только смог, пошел спать. Мама вернулась домой на следующий день, но Райль спросил ее о Джинкс только тогда, когда отец уехал в следующую деловую поездку. Был вечер понедельника, они ужинали, и Райль вдруг спросил маму:

— Почему ты отвезла Джинкс в Миллтаун, мама?

Киф открыл от удивления глаза широко-широко. Обычно Райль скрывал свои чувства к Джинкс, но теперь лицо его пылало, а в глазах вспыхнул голубой огонь. Мама как будто даже и не заметила этого. Она водила вилкой по тарелке.

— Я отвезла ее в Миллтаун, потому что ей надо было сменить обстановку, — сказала она.

— Но Джинкс не стала бы вот так внезапно уезжать, — настаивал Райль. — Даже не попрощавшись ни с кем.

Карр фыркнул:

— Джинкс? Да во всем мире вряд ли сыщешь человека столь же переменчивого, как Джинкс.

— Но это не касается действительно важных вещей, — ответил Райль Карру, все еще глядя на маму, которая подцепила кусочек баранины и отправила его в рот.

— Что ты сказала ей? Должно быть, что-то такое, что заставило ее уехать и даже не попрощаться.

Все перестали есть и уставились на Райля.

Он никогда никому не грубил и, уж конечно, не грубил маме. Она засмеялась коротким и нервным смешком, который прозвучал так, будто вышел со дна колодца. Что с ним? Киф не мог ответить на этот вопрос.

— Думаю, что действительно я сама предложила Миллтаун, — сказала она, разглядывая цветы на столе. Ее слова были столь отчетливы, как будто она произносила их перед зеркалом, выполняя упражнения для улучшения дикции. — Джинкс была очень несчастна. Она пришла в нашу комнату посреди ночи и разбудила меня. Она плакала. Я отвела ее в свой кабинет, где мы могли говорить, не тревожа отца. — Она подняла глаза и посмотрела в упор на Райля.

— Ты, вероятно, видел, что в моем кабинете горит свет, когда пришел той ночью.

Райль покраснел, потом снова побелел. Киф не имел представления о том, что мама имела в виду, но ему было совершенно ясно, что Райль это знает. Где он был, что мог видеть свет в мамином окне?

— Она так сильно плакала, что поначалу я не могла понять, что она говорит. В конце концов я поняла, что она не хочет больше оставаться здесь, в Глэд Хэнде. Она хотела куда-нибудь уехать. — Мама снова уставилась на вазу с цветами. — Она сказала, что ей необходимо сменить обстановку, что ничто здесь ее больше не радует. Все к чему-то стремятся, всех что-то ждет, сказала она, Райль и Карр едут в Миллтаун, Киф — в школу, и даже к Эдит приезжает мисс Пенниройал. Ведь Джинкс совершенно не хотелось, чтоб приезжала новая наставница, она любила мистера Хендерсона.

Киф знал, что в этом мама была права, — Джинкс действительно нравился мистер Хендерсон. Но то, что Джинкс сказала, что Киф рад ехать в школу, было абсолютной ложью. Джинкс прекрасно знала, что Киф не хочет ехать туда! «Что же происходит? — думал Киф. — Какова истинная причина отъезда Джинкс и почему все столь странно ведут себя?»