Бездомники - [17]

— Какъ птицы небесныя мы… согласился Чубыкннъ.

— Именно птицы небесныя. Вѣдь не сѣемъ, не жнемъ… а питамся.

Они купили булку, кусокъ соленой колбасы, подѣлились и на ходу стали ѣсть.

XIV

Вотъ и рынокъ. На углу стоялъ городовой.

— Ну, теперь намъ надо разойтись. Вонъ городовой стоитъ, — сказалъ Чубыкинъ. — Положимъ, этотъ городовой меня отлично знаетъ, и я его хорошо знаю, онъ давно тутъ стоитъ, но все-таки надо опаску держать.

Чубыкинъ и Скосыревъ разошлись. Скосыревъ пошелъ по направленію къ рыночнымъ лавкамъ, а Чубыкинъ шелъ мимо домовъ, находящихся противъ рынка, направляясь къ магазину отца. Городовой, завидя его на тротуарѣ, погрозилъ ему съ середины улицы пальцемъ. Чубыкинъ весь какъ-то съежился передъ городовымъ и развелъ руками. Иного онъ ничего не находилъ, чѣмъ можно-бы было отвѣтить городовому.

Въ магазинъ отца Чубыкинъ вошелъ не сразу. Онъ остановился около окна магазина, на которомъ были разложены въ корзиночкахъ яблоки, груши, лежали банки съ компотомъ и пикулями и высились двѣ стеклянныя вазы, въ которыхъ былъ насыпанъ кофе. Черезъ окно Чубыкинъ смотрѣлъ, кто есть въ магазинѣ и много-ли покупателей. За прилавкомъ онъ увидалъ приказчиковъ, стоя пьющихъ чай, увидалъ большого сѣраго кота, сидѣвшаго около вѣсовъ, но отца онъ не видѣлъ. Покупателей въ лавкѣ совсѣмъ не было.

«Обѣдать, должно быть, ушелъ», — подумалъ Чубыкинъ. — «Ну, все равно зайду. Если скажутъ, что онъ дома, то можно и на квартиру. А то приказчики, можетъ статься, и пошлютъ за нимъ».

Онъ робко вошелъ въ магазинъ и остановился у дверей. При входѣ его приказчики переглянулись.

— Селиверсту Потапычу… — поклонился Чубыкинъ старшему приказчику въ передникѣ поверхъ пиджака, державшему въ рукѣ стаканъ съ чаемъ.

Старшій приказчикъ не отвѣтилъ даже на поклонъ, а иронически произнесъ:

— Къ намъ теперь срамиться пришли? Мало вамъ сраму по рынку-то было!

Чубыкинъ ничего не возразилъ на это и сказалъ:

— Папеньку-бы хотѣлось повидать. Въ магазинѣ онъ?

— Былъ да весь вышелъ. А о вашемъ пришествіи и всѣхъ вашихъ мерзостяхъ онъ уже предувѣдомленъ.

— Какія такія мерзости? О чемъ ты толкуешь? Онъ больше всякихъ мерзостей для меня надѣлалъ. Выгналъ вонъ изъ дома, капиталомъ моимъ завладѣлъ, который я отъ матери долженъ былъ получить.

— Ну, вы говорить говорите, да не заговаривайтесь! — перебилъ его приказчикъ. — Всякій пропоецъ…

— Ты-то какое имѣешь право со мной такъ разговаривать! — вспыхнулъ Чубыкинъ. — Ты-то что такое? Наемникъ и больше ничего.

— Извольте мнѣ не тыкать. Коли я съ вами говорю учтиво, обязаны и вы передо мной учтивость…

— Хороша учтивость, ежели пропойцемъ называютъ!

— А что-же вы такое изъ себя содержите, позвольте васъ спросить? Были сыномъ умственнаго и честнаго уважаемаго купца, а теперь пропоецъ… Пропоецъ и скандалистъ, — прибавилъ старшій приказчикъ.

— Ну, ну… Вы тоже не очень, почтеннѣйшій… И про тебя знаемъ, что ты загребастая лапа насчетъ хозяйской выручки, однако молчимъ.

Приказчикъ вспыхнулъ.

— А вы зачѣмъ пришли сюда? Ругаться? — спросилъ онъ. — Такъ можно и городового позвать…

— Я не къ тебѣ пришелъ, а къ отцу моему. Можно его видѣть?

— Вамъ сказано, что его въ магазинѣ нѣтъ. Обѣдать ушелъ домой.

— Домой? Обѣдать? Такъ мнѣ туда къ нему идти самому или вы за нимъ пошлете? — спросилъ Пудъ Чубыкинъ.

— Тамъ на рога васъ примутъ. Тамъ давно васъ ужъ дожидаются, и дворники припасены, чтобы скрутить лопатки нарушителю семейнаго спокойствія.

Пуда Чубыкина передернуло.

— Какой такой я нарушитель семейнаго спокойствія! — вскричалъ онъ. — Я пришелъ къ отцу за должнымъ, за своимъ, за процентами съ моего капитала. Я въ Шлюшинѣ съ голоду издыхалъ, писалъ ему, чтобы онъ хоть сколько-нибудь выслалъ на пропитаніе, а онъ ни копѣйки! И послѣ этого еще меня скандалистомъ называютъ!

— А не скандалистъ развѣ? Кто третьяго дня къ своей мачихѣ приставалъ и скандалъ ей сдѣлалъ? Вѣдь весь рынокъ видѣлъ, какъ вы къ ней подскакивали! А люди потомъ намъ-же разсказывали и надъ нами всѣ смѣялись. Елену Ивановну чуть не до обморока довели. Онѣ насилу домой прибѣжали. Папашенькѣ вашему все извѣстно и теперь они рвутъ и мечутъ. А вы послѣ всего этого пришли за помощью. Ловко!

— Ну, молчи, карманная выгрузка! — закричалъ Чубыкинъ — Молчи и посылай за отцомъ! Я безъ этого изъ магазина не выйду.

— Хорошо-съ… Можно… Потрудитесь обождать. Васъ ждутъ… вамъ все приготовлено, — сказалъ, весь поблѣднѣвъ, старшій приказчикъ. — Максимъ! Сходи и позови! — отнесся онъ къ лавочному мальчику и подмигнулъ приказчикамъ.

Мальчикъ побѣжалъ.

— Совѣтовалъ-бы вамъ уходить безъ скандала и не показываться больше въ нашихъ мѣстахъ, — снова обратился старшій приказчикъ къ Пуду Чубыкину. — Лучше уходите, потому прямо говорю: вамъ то приготовлено, чего вы и не ожидали.

— Посмотримъ! — угрожающе воскликнулъ Чубыкинъ.

Черезъ, минуту мальчикъ вернулся. Сзади его шелъ знакомый Пуду Чубыкину городовой.

— Вотъ-съ… Пришелъ просить милостыню, мы не даемъ, а онъ скандалитъ, — указалъ городовому на Чубыкина старшій приказчикъ. — Нашъ хозяинъ ужъ заявлялъ объ немъ въ участокъ.

Городовой приблизился къ Пуду Чубыкину и сказалъ:

— Пожалуйте въ участокъ… Просить милостыню не приказано…