Бездомная - [7]

Кажется, я несу бред.

Все в порядке, Кинга спит. Она сейчас кажется такой трогательной… Словно истерзанная житейскими передрягами бездомная королевна. Ну вот, опять я мелю ахинею. Как будто умом повредилась сегодня, Бог свидетель.

Так на чем я остановилась, эй, кот? Ах да, на водке и селедке.

Нет-нет, не думай, что родители отреклись от меня из-за моего алкоголизма и что именно поэтому я провожу сочельник в одиночестве. Вообще-то я не пью. Бокал вина или чего-то покрепче перед сном и рюмочка с утра для настроения – это ведь еще не зависимость. Я могла бы жить и без этого, но зачем отказывать себе в мелких радостях?

Довольно и того, что от сладостей пришлось отказаться – ты же видишь, как я выгляжу. Из стройной девчонки, которую парни на улицах провожали глазами, я превратилась в невиданного бегемота. В полном смысле слова «невиданного» – меня действительно больше не видят, не замечают, во всяком случае мужики; что же до недоброжелателей, то они как раз замечают и меня, и мою полноту – как же иначе! Но представь себе, что эта моя полнота – ладно, я уже настолько пьяна, чтобы говорить напрямик, – моя толстая задница помогает мне в работе! Правда, звезды уже не так часто приглашают меня на свои вечеринки, да и плевать я хотела на эти их вечеринки, на которых единственная жратва – это чипсы и крекеры с какими-то несъедобными наполнителями; зато жертвы жестокой судьбы, все эти бедняжки, которых мучают и насилуют мужья и сожители, все эти бедные сиротки, интервью с которыми приносят бешеные деньги, охотнее открывают душу и рассказывают о своих бедах толстой и некрасивой, чем стройной и хорошенькой. Видишь ли, в их глазах я – такая же неудачница, как они. И в чем-то они, черт, правы. Да, у меня есть квартира, вся из стекла и света, в самом дорогом районе Варшавы, в гараже стоит приличная «ауди», временами я бываю на тусовках, но… даже Кинга-Бездомная чем-то богаче меня. Ведь у нее по крайней мере есть ты, дружок.

А в моем мире дружбы не существует. Мой мир – это питомник акул. На мгновение замешкаешься – и они отгрызут тебе руку. Минута слабости – и они разорвут тебя в кровавые клочья.

Меня сейчас защищает моя тучность – эти сто с лишним кило веса. Глупо подкладывать свинью тому, кто и сам выглядит как свинья, не так ли, бурый? Завистники, возможно, и хотят меня сожрать, да я у них в пасти не помещусь. Но если раньше я хоть словом с кем-то могла обмолвиться в нашей дрянной столовке, то теперь все меня избегают, будто я прокаженная.

Ну ладно, кот, я признаю, что дело не только в толстой заднице. Я прокололась кое в чем другом. Боже, какой же я была дурой… Ну так что, еще по одной?

Вот тебе, Аська, еще рюмочка горькой, а котику – селедка из банки. Знаю, вкус у нее отвратительный, но больше никакой рыбы в гипермаркете не было. Да и разве будет нормальный человек в сочельник, за минуту перед закрытием магазина, покупать рыбные консервы и занюханную елочку? Только такая притрушенная, как я. Я ведь хотела забыть об этом сочельнике, веришь? Я гнала от себя мысль о рождестве – и, действительно, почти забыла. Понимаешь, кот, еще год назад у меня была семья: мама, папа, бабушка, два дедушки. А сегодня я одна-одинешенька. Пардон, грязнуля, но ты не в счет, и Бездомная – тоже.

Мне нужно выпить.

Ну ее в задницу, такую жизнь…

Чтоб меня черт побрал…

Ася опомнилась наутро: она так и спала на стуле, уткнувшись щекой в стол. Едва продрала глаза, распухшие от водки и слез. Кот сидел у своей миски, на которой лежала недоеденная селедка, и смотрел на женщину зелеными глазами, в которых не было совершенно никакого выражения. Ни одобрения, ни осуждения. Ася была за это благодарна, хотя не припоминала, как в ее квартире, сверкавшей чистотой, оказалось животное.

Что ж, об этом она подумает позже.

Она с трудом поднялась – ноги были ватные, – и потащилась в спальню. Хотела было, обессиленная, завалиться в постель, но, потеряв от неожиданности равновесие, оперлась о стену: ладно кот, но чужая женщина? Чужая женщина в ее спальне?

В мозгу Аси, одурманенном алкоголем, блеснуло какое-то просветление. Мысленно она связала присутствие кота и женщины в одно целое – и вспомнила о своем вчерашнем весьма альтруистичном приглашении, а вспомнив, облегченно вздохнула. Слава богу, это не пьяные галлюцинации…

Вернувшись в гостиную, она разложила диван, укрылась одеялами и под бесстрастным взглядом приблудного кота погрузилась в сон без сновидений.

Очередное пробуждение было уже более осознанным, но и гораздо более мучительным. Ася проглотила несколько таблеток от похмелья и, когда они наконец подействовали, заглянула в спальню. Кинга все еще спала.

Ася проворчала что-то о неблагодарных гостях, затем поправила на Бездомной одеяло, сползшее с худых плеч женщины, и вернулась в гостиную – накормить кота.

Наблюдая, как тот с удовольствием уминает кусок ветчинного рулета, Ася подумала: несмотря ни на что, первый день рождества начался вполне неплохо. Не завести ли и себе такого кота? А может, и этот бурый предпочтет крышу над головой и полную миску у нее, Иоанны Решки, вместо того чтобы голодать и мерзнуть где-то с Бездомной?