Бездна - [21]

— Я не слишком рано? — смущенно поинтересовалась Тейн.

— В принципе, нет, если вы сами так не считаете. Заходите.

Вход в ваарг Лоулера представлял собой низкую треугольную дыру в стене, похожую на дверь для гномиков. Он наклонился и прошел внутрь. Сандира последовала за ним. Они были примерно одного роста.

Тейн казалась чем-то озабоченной, занятой какими-то мыслями, тяжелыми и мрачными.

Тусклый утренний свет пробивался сквозь щели в вершине ваарга. На нижнем уровне перегородки, изготовленные из того же материала, напоминающего металл, разделяли помещение на три маленькие неправильной формы комнаты: его кабинет, спальню и прихожую, которую Вальбен использовал в качестве гостиной.

«Скорее всего, сейчас где-то около семи, — подумал Лоулер. — Не мешало бы позавтракать. Но придется пока отложить сие мероприятие». Он, как бы между прочим, влил несколько капель настоя из наркотических трав в кружку, добавил немного воды и выпил смесь маленькими глотками, словно лекарство, прописанное самому себе для ежедневного употребления по утрам. В каком-то смысле так оно и было.

Вальбен виновато посмотрел на свою пациентку. Она, слава Богу, не обратила никакого внимания на этот странный ритуал, а продолжала рассматривать его маленькую коллекцию предметов с Земли. Всякий приходивший сюда непременно интересовался собранием реликвий Лоулера. Робким движением она коснулась неровного края оранжево-черного черепка и провела по нему пальцем, затем вопросительно посмотрела на Лоулера. Он улыбнулся.

— Эта штука из того места, которое когда-то называлось Грецией, — пояснил Вальбен. — В давние времена на Земле все знали, где она находится.

Мощные алкалоиды, содержавшиеся в настойке, быстро завершили свое движение по крови Лоулера и почти мгновенно достигли мозга. Он почувствовал, как улетучивается напряжение, вызванное неприятными ранними встречами.

— У меня кашель, — сказала Тейн, — и никак не прекращается.

Словно по подсказке, она разразилась оглушительным сухим кашлем. На Гидросе подобная штука — явление обычное, вполне тривиальное, как и в любом другом месте, но тем не менее, оно свидетельствует о чем-то довольно серьезном. Все островитяне прекрасно знали об этом.

Дело в том, что здесь существовал один паразитический грибок, обитавший в воде — обычно в северных умеренных широтах — и размножавшийся спорами, попадающими в организмы различных морских существ. Эти «семена» выбрасывались грибками прямо в атмосферу в виде плотных черных облаков. Одна такая спора, попав через дыхательные пути в тело морского млекопитающего в момент его выхода на поверхность за очередной порцией свежего воздуха, тут же обосновывалась в пищеводе и почти мгновенно начинала прорастать, выбрасывая густую сеть ярко-красных отростков, без труда проникающих в легкие, пищеварительную систему, даже в мозг. Внутренности зараженного организма превращались в плотно упакованную массу ярко-алой паутины. Цель действий этого грибка — отыскать респираторный пигмент, гемоцианин, содержащий медь. У большинства обитателей моря на Гидросе это вещество содержалось в крови, что придавало ей голубоватый оттенок. Сей паразит, по-видимому, тоже каким-то образом использовал гемоцианин.

Смерть от грибковой инфекции бывала медленной и страшной. Зараженный организм раздувался от газов, выделяемых «захватчиком», и беспомощно плавал на поверхности, но через какое-то время неизбежно погибал; вскоре после этого сквозь свищ, образованный грибком в животе зараженной особи, прорастали созревшие структуры паразита. Образовывалась шарообразная масса, которая очень скоро будто раскалывалась, высвобождая новое поколение зрелых грибков, те, в свою очередь, производили новые тучи спор — и все повторялось заново.

«Семена» грибка-убийцы могли укореняться и в легких человека, что не приносило особой выгоды паразиту: организмы людей не производили гемоцианин, но «диверсант» в поисках этого вещества вторгался во все органы, что, по сути, оказывалось бессмысленной тратой энергии с его стороны.

Первым симптомом грибковой инфекции в человеческом организме являлся непрекращающийся кашель.

— Расскажите немного о себе, — попросил Лоулер. — А потом мы посмотрим, что происходит с вами.

Он вытащил новую папку для ведения истории болезни из ящика и написал на ней имя Сандиры Тейн.

— Сколько вам лет?

— Тридцать один.

— Где родились?

— На острове Хамсилейн.

Лоулер взглянул на пациентку.

— Это на Гидросе?

— Да, — ответила она несколько раздраженно. — Конечно. — Ее охватил новый приступ кашля. — Вы никогда не слышала о Хамсилейне? — спросила Сандира, когда смогла преодолеть болезненный приступ.

— Островов много… А я очень мало путешествую. Но об этом вообще не приходилось слышать. Кстати, в каком море он дрейфует?

— В Лазурном.

— В Лазурном, — повторил Вальбен, изумляясь. У него было весьма туманное представление о месте названного моря на огромном шарике Гидроса. — Подумать только! Должно быть, вы проделали немалый путь, не так ли? — Она ничего не ответила. После короткой паузы доктор поинтересовался:

— Вы ведь приехали к нам с Кентрупа, и не так давно?