Бездна между нами - [6]

– Что? – переспросила я.

Он черкнул в лабораторной тетрадке.

– Нам ведь надо еще отчет написать о сегодняшних изысканиях. – Оушен покосился на часы. – А сейчас будет звонок. Вот я и предлагаю: давай после школы закончим. Согласна?

– Что? Нет, после школы я не могу.

Его уши чуть порозовели.

– Вот как? Ну да. Конечно. Извини, я не подумал, что ты… что тебе… что тебя не выпускают…

– Офигеть! – Я расширила глаза. – Нет, ну просто офигеть! – тряхнула головой, вымыла руки. Вздохнула.

– В каком смысле?

– Слушай, я не знаю, что ты там навоображал про меня и мою жизнь, но имей в виду: мои родители не собираются менять дочь на отару коз. Понял?

– На стадо коз, – поправил Оушен, чуть кашлянув. – Отара бывает овец, а козы…

– К черту коз, – отрезала я.

Он смутился.

– Просто у меня дела после занятий, – продолжала я.

– Вот как…

– Поэтому надо придумать другой вариант. О’кей?

– Да. Конечно. А что у тебя за дела?

Я уже запихивала вещи в рюкзак, вопроса не ожидала. Уронила пенал. Наклонилась за ним. Выпрямилась. Оушен все еще смотрел на меня.

– А тебе не все равно?

Он заерзал на стуле.

– Нет. Не знаю. Я просто…

Я задержала на нем взгляд. Проанализировала ситуацию. Пожалуй, я слишком резка с этим Оушеном, сыном прибабахнутых родителей. Я сунула пенал в рюкзак, дернула «молнию». Вскинула рюкзак на плечи. Пояснила:

– Я занимаюсь брейк-дансом.

Оушен умудрился разом и нахмуриться, и улыбнуться.

– Это шутка, да?

Я закатила глаза. Прозвенел звонок.

– Все, мне пора.

– А как же лабораторная, Ширин?

Помедлив, взвесив варианты, я написала ему номер своего мобильника.

– Вот, можешь прислать эсэмэс. Сегодня разрулим.

Он уставился на бумажку.

– Только не увлекайся, – добавила я. – Будешь эсэмэсить без удержу – придется взять меня в жены. Так моя вера велит.

Оушен побледнел.

– Что-что?

Я еле сдерживала улыбку.

– Мне правда пора идти, Оушен.

– Да подожди ты. Я серьезно. Ты сейчас пошутила, так ведь?

– Ну сколько можно! – Я тряхнула головой. – Все, пока.

Брат, как и обещал, нашел препода, согласного на затею с брейк-дансом. К концу недели клуб получил статус официального. Впервые за годы учебы я участвовала в школьной жизни; это было странно. Внеклассная деятельность как-то не вязалась с моим восприятием себя.

И все равно я была на седьмом небе.

Мне всегда хотелось чем-нибудь таким заниматься. Лучше всего, конечно, брейк – моя давняя любовь. Помню, я смотрела выступления девичьих команд. Как они мне нравились, эти девчонки! Такие ловкие, такие классные. А главное – сильные. Хорошо бы на них походить, думала я. Только брейк-данс – не балет; клуб в «Желтых страницах» не найдешь. Ни в одном из прежних городишек не было школы брейк-данса. И престарелые танцоры не писали объявлений: мол, даю уроки, согласен на оплату аутентичными персидскими яствами. Если бы не Навид, мне бы и сейчас никакая учеба не светила. Навид, оказывается, уже два года занимался; он мне накануне вечером тайну раскрыл. Я как посмотрела – просто ахнула. Для меня мечты о брейке оставались словами; для брата – руководством к действию. Он здорово преуспел. Прямо гордо за него стало. И досадно на себя.

Навид рискнул – и у него получилось.

Я-то думала, наши вечные переезды вообще никаким планам не оставляют места. Никогда ни в какие сообщества не вступала, ни в какие школьные клубы. Ни разу не купила школьный альманах. Не сохранила ни единого телефонного номера, не запомнила ни единого названия улицы; вообще ничем, с моей точки зрения, лишним не обременила память. Смысл? Все равно переедем. Навид с тем же самым переездным кошмаром справлялся иначе. Тренировался втихую. Объяснил: выжидал подходящий момент. Этот год у него – выпускной, вот Навид и решил: пора. Потом – колледж; все изменится. Нет, правда, таким братом можно гордиться.

Я вошла, помахала сразу всем.

Нам отвели одну из школьных танцевальных студий. Приятели Навида так на меня и уставились, будто раньше не видели. Оценивали.

– Значит, ты тоже брейк танцуешь? – уточнил Карлос.

– Да нет пока, – смутилась я.

– Скромничает, – пояснил брат. Выступил вперед, улыбнулся мне. – У Ширин апрок очень приличный и футворк четко получается.

– Но я не умею выполнять силовые элементы, – сказала я.

– Не страшно. Я тебя научу.

Я и задумалась: зачем брат это делает? Заметил, что мне одиноко, и хочет подбодрить? Может, я и навоображала, но впервые за долгое время брат будто снова стал моим близким другом. Оказывается, мне его дружбы не хватало; ох как не хватало.

Еще одна подробность: Навид страдает дислексией. Проблемы начались в средней школе. Навид заваливал все предметы подряд. Я не сразу поняла, что мы с ним ненавидим школу по разным причинам. Для брата слова и буквы не имели смысла. Не выстраивались. Не звучали. А сказал он мне об этом только за два года до этих событий, когда над ним нависла угроза исключения из школы.

Точнее, не сказал, а проорал.

Мама велела мне с ним заниматься – делать домашние задания.

Репетитора мы себе не могли позволить. Я была, мягко говоря, не в восторге. Натаскивать старшего брата – вот новость! Я иначе себе свое свободное время представляла. Тем более что брат натаскиваться не желал. Просто отказался делать домашнее задание. Я разозлилась.