Бездна - [12]

19.

Время – такая странная субстанция, с одной стороны оно бесконечно, а с другой, имеет свой лимит для тебя лично, оно убивает тебя, приближает тот день, когда ты неминуемо умрёшь и превратишься в пепел, как и всё, что было важно для тебя. И это страшно, это было страшно там, при жизни. Хотя я не могу сказать, что задумывался об этом. Мне было весело и хорошо, я не хотел думать ни о чём, даже о своей безопасности. Я Эван Брайт, моя беспечность меня убила, а ещё моя ориентация и деньги отца. Я здесь и мне очень плохо. Даже не от осознания того, что я умер. А от того, что часть Эвана Деймона, он же Джонни Дарк, покинула меня, как только я умер. И теперь я не знаю, были ли те чувства во мне моими, или это Джонни Дарк вызывал их. Теперь мне доступна часть истины, теперь, когда я мёртв, и когда это неважно. Я знаю, что Джейсон Рэйн – это реинкарнация человека по имени Лирой Найтл, самоубийцы, скитавшегося между мирами, которого полюбил грешник Джонни Дарк. Какая прекрасная история! Мне стоило бы разрыдаться от счастья. Мне «посчастливилось» оказаться в одном времени и в одном городе вместе с его реинкарнацией, и за это я поплатился жизнью. Всё было предрешено. Только будучи здесь, в бесконечности, я знаю и вижу многие события, которые ещё не произошли. Они могу измениться, но только здесь я понял, что я был марионеткой Джонни Дарка. Он хотел быть со своим возлюбленным, и не нашёл ничего лучше, как часть себя вселить в того, кто будет рядом с Лироем. Им оказался я. Насколько было цинично заставить моего отца даже имя мне дать то, которое он хотел. Своё второе имя. Джонни Дарк умер сам, убил себя в теле Эвана Деймона, а теперь и меня отправил на тот свет. Джонни Дарк, если ты можешь уловить мои мысли, знай, я ненавижу тебя! Здесь нет чувству и эмоций, я думал так, пребывая в бесконечной пустоте, я бродил по полю, терзаемый ветром. Но теперь я знаю, что есть. Я утопаю в своей ненависти к человеку, которого никогда не знал, но который являлся мне во снах. Я брожу по костям и телам самоубийц, в надежде случайно наткнуться на него, я с трудом помню, как он должен выглядеть. Но почему-то уверен, что узнаю его. Что я скажу ему, когда встречу? Что я вообще могу сказать? Здесь общее поле, поле знаний, из которого я вырываю куски информации. Так я узнал о Лирое Найтле. Меня гложет только одно – Джейсон понимает, кто он на самом деле? Или, как и я, уверен, что он, это он, и никто другой? Самое ужасное, что, уже, будучи здесь, я продолжаю любить его и мне страшно. Разве такое возможно? Разве я могу тосковать по нему? Ведь теперь во мне нет части Джонни Дарка. Мне так хочется узнать, кого же я любил на самом деле: Джейсона Рэйна или Лироя Найтла? Кто из них реальнее? И кто вообще тянулся ко мне? И ко мне ли? Я мог бы успокоиться, но такова судьба самоубийц. Я буду вечно терзаться вопросами, я никогда не успокоюсь, не покаюсь и не уйду с миром. Печаль, тоска и ненависть – это всё, что вызывает во мне хоть какие-то воспоминания и желания. А ещё я очень хочу видеть отца. Он так любил меня и до сих пор страдает. Мне бы хотелось успокоить его. При жизни я не очень-то был близок с ним, я не открылся ему, я боялся, что правда откроется ему. Сейчас же мне хочется сказать, чтобы он не мучился. Чтобы он знал, что я люблю его и не виню в своей смерти, он не виноват. Он ничего не знал. Я так же хочу увидеть зверя по имени Лиам. Он был послан по моему следу, и искал меня, сам этого не подозревая, всё время. Порождение ада выпустили на волю, чтобы найти беглого Джонни Дарка, вернее его часть. И зверь нашёл её. Я вспоминаю тот день, когда моё сердце остановилось, и я видел себя со стороны, своё измученное тело. Меня терзали и рвали на части, не обращая внимания на крики, и теперь моё тело лежало на полу, свернувшись в беспомощный клубок. Я уже тогда предполагал, что отец придёт в ужас, увидев своего сына в таком виде. Я понимал, что не смогу утешить его. И отчаяние переполнило меня, а потом меня схватила какая-то сила, когтистыми холодными лапами и поволокла прочь. Я пытался кричать, но не мог. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, наверное, немало. Но меня не покидает одна мысль, если Джонни Дарк смог дважды выбраться в мир живых, может, я тоже могу? Я не совсем понимаю, какая у меня будет цель, и будет ли она одна, и что для меня важнее: найти Джейсона или утешить отца? Эти противоречия лишают меня последнего покоя. Я готов скитаться в мире живых, мне всё равно. Я просто хочу получить ответы на свои вопросы…

20.

Меня зовут Джейсон Рэйн. И мне кажется, я схожу с ума. Несколько лет назад я пережил шок, узнав, что человек, которого я любил, убит. Совсем недавно я держал его руку, слышал его дыхание, и вот его уже нет. Всё началось спонтанно, как наваждение, и я не мог остановиться, как настоящий маньяк наслаждался его растерянностью, и в то же время его подчинением. Он говорил «нет», но его тело поддавалось мне. Мы были так молоды, так наивны и так легко следовали желанию. Скрывали ото всех наши отношения, но при этом ловили момент истинного наслаждения, быть замеченными в чём-то постыдном. Сначала я думал, что это просто физическое желание, ничего более, чистая страсть. Я спокойно принимал тот факт, что мне нравятся парни, Эван же до последнего сопротивлялся даже этой мысли. Он хотел быть правильным, в каком-то странном понимании этого слова, но становился послушным, как только мы оказывались наедине. Сначала я думал так, но потом начинал скучать по нему, мне хотелось просто говорить с ним или знать, что он рядом. Мы встречались каждый день после школы, шли в парк или к озеру, это были отличные времена. Мне кажется, я забывал о том, что творилось у меня в голове. Я никогда не рассказывал Эвану о своих страхах и снах, преследующих меня с тех пор, как мне исполнилось 14 лет. Почти каждую ночь мне снился один и тот же сон, как чёртово дежа вю, менялись детали, повороты и обстановка, но сон продолжался. Ко мне являлся человек по имени Джонни, я знал, как его зовут, и во сне обращался к нему по имени. Он стоял в тёмном углу, и я всегда с трудом мог разглядеть его лицо. Он подходил ко мне, его глаза блестели хищнически. И тут моё тело переставало слушаться меня, будто я был вовсе не я. Я сам того, не желая, обнимал его, и мы начинали целоваться. Я чувствовал его пальцы у себя в волосах. У меня немели руки, и я, не переставая целовать его, смотрел на них, и пытался в ужасе закричать, они были изрезаны до самого локтя и обмотаны грязными бинтами, пропитавшимися моей кровью. Мне становилось резко больно и тошно, голова начинала кружиться. А этот человек продолжал меня целовать, мне казалось, что сама жизнь уходит из меня, он отнимал у меня силы, я цеплялся слабеющими руками за его спину. Я хотел оттолкнуть его, но вместо этого моё тело подчинялось его действиям. Он укладывал меня на кровать, моё онемевшее тело всё болело, я терял слишком много крови, он склонялся надо мной.