Бездна Челленджера - [41]

Шрифт
Интервал

Я думаю о том, что мог бы сделать и кем хотел бы стать. Культовым художником. Успешным предпринимателем. Прославленным разработчиком игр. «Ах, у него был такой потенциал!» — стенают призраки будущего, качая головами.

Страх не пожить — это глубокий, всепоглощающий ужас перед необходимостью наблюдать, как твой потенциал неизбежно растворяется в разочаровании, когда то, что должно быть, погибает, раздавленное тем, что есть. Иногда мне кажется, что лучше умереть, чем дожить до такого, потому что «могло бы случиться» ценится выше, чем «должно было случиться». Мертвым детям ставят памятники — психически больных детей прячут под ковриком.

99. Бегать по кольцам Сатурна

В офисе Пуаро висит мотивирующий плакат. На нем изображен бегун-олимпиец, рвущий грудью финишную ленточку. Подпись гласит: «Кем бы ты ни был: первым или последним — ты все равно пересечешь финишную черту». Я вспоминаю сборную по легкой атлетике, в которую так по-настоящему и не вошел. Плакат лжет. Ты никак не можешь добежать до финиша, если вылетел из команды еще до первого соревнования.

— Он тебе о чем-нибудь говорит? — спрашивает Пуаро, увидев, как я смотрю на плакат.

— Если я скажу, что да, вы мне пропишете что-нибудь посильнее, — отзываюсь я.

Врач хмыкает и интересуется, как мне здесь нравится. Я заявляю, что все хреново, и он извиняется за это, хотя не делает ничего, чтобы снизить общую хреновость.

Доктор заставляет меня заполнить более чем бессмысленную анкету.

— Это для страховой компании, — объясняет он. — Там обожают бумажную волокиту. — Судя по толщине лежащей перед Пуаро папки с моей историей болезни, он тоже поклоняется горам бумаги.

— Твои родители сказали, что ты художник.

— Вроде того.

— Я попросил их привезти тебе чего-нибудь для рисования. Конечно, мы не можем разрешить ничего опасного — персонал сам решит, чем тебе можно пользоваться. Но я уверен, что ты сможешь творчески самовыражаться.

— Я просто в восторге.

Доктор впитывает мое настроение, как будто принюхивается, и что-то записывает. Похоже, мой коктейль опять смешают заново. Сейчас, если не считать случайных уколов «Халдола», я пью по четыре таблетки два раза в день. Одну — чтобы отключить мысли, другую — чтобы предотвратить поступки. Третья устраняет побочные эффекты первых двух, а четвертая нужна, просто чтобы третьей было не так одиноко. Вместе они отправляют мой мозг вращаться вокруг Сатурна, где он никому не мешает. Особенно мне самому.

Почему-то мне кажется, что бегун, застрявший в глубоком космосе, вряд ли скоро достигнет финиша.

100. Ее замурованный зад

— Я пыталась сосредоточиться на своих ногах, — рассказывает Каллиопа, привычно держа меня над морем в своих холодных объятиях. Я уже весь в синяках от ее твердых рук, позеленевших еще сильнее, чем остальной корабль. То, что начиналось с крошечных следов окисления в уголках глаз и на локонах распущенных медных волос, поглотило ее целиком, и былой лоск превратился в покорность судьбе.

— У тебя нет ног, — напоминаю я.

— Теперь мне кажется, что есть. Икры и ступни, пальцы и ногти. Я сосредоточилась, и они появились. — Каллиопа шепчет: — Не говори никому, особенно капитану. Ему это не понравится.

— Он тебя боится, — возражаю я.

— Он боится всего, над чем не властен, и не погнушается отрубить мне ноги, если решит, что это помешает мне уйти от него. — Статуя ежится от одной мысли об этом, но не разжимает объятий. — Если у меня есть ступни, то они вмурованы в корабельный бак. Найди это место — оно прямо под главной палубой, там, где оба борта сходятся воедино. Найди и скажи, есть ли у меня ноги и как их освободить.

101. Кусочек неба

— Калли сидит у окна не потому, что ей так хочется. Она не может иначе.

Я узнаю это от синеволосой девочки с пазлами, готовой собственным телом защитить новенькие незапачканные детали будущего пейзажа. Она с удовольствием заговаривает со мной, но только чтобы сказать какую-нибудь гадость о других, как сейчас:

— Мы с ней соседки, и, поверь мне, она жутко странная. Ей кажется, что внешний мир исчезнет, если на него не смотреть.

Я молча наблюдаю, как синевласка пытается вставить деталь туда, куда она явно не подходит. Затем девочка дважды трогает свой нос, снова пытается засунуть деталь туда же и опять дважды трогает нос. Только повторив это трижды, она берется за следующую деталь.

— Она не думает, что мир исчезнет, — объясняю я. — Она этого боится. Разница есть. Она просто пытается избежать страха.

— Это все равно по-идиотски!

Мне хочется наброситься на нее. Сказать, что единственная идиотка тут она. Может, даже перевернуть ее столик, чтобы кусочки пазла разлетелись во все стороны. Но я сдерживаюсь — потому что речь сейчас не о глупости. Думаю, Калли — гений. И, может, синевласка тоже. Дело не в уме, а в том, что зеркало заднего вида упало на пол. Горит чертова лампочка «Проверьте двигатель», а единственный, кто сумел в нем разобраться, не может открыть капот.

Нет, я не бросаюсь на нее. Я только спрашиваю:

— Что случится, если ты забудешь дважды потрогать нос?

Девочка смотрит на меня так, будто ее ударили, но быстро понимает, что я не собираюсь ее дразнить. Что мне по-настоящему интересен ответ.


Еще от автора Нил Шустерман
Жнец

Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.


Жажда

Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…


Рокси

В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.


Разделенные

Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?


Страна затерянных душ

Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.


Разобранные

Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.


Рекомендуем почитать
Поезд

«Женщина проснулась от грохота колес. Похоже, поезд на полной скорости влетел на цельнометаллический мост над оврагом с протекающей внизу речушкой, промахнул его и понесся дальше, с прежним ритмичным однообразием постукивая на стыках рельсов…» Так начинается этот роман Анатолия Курчаткина. Герои его мчатся в некоем поезде – и мчатся уже давно, дни проходят, годы проходят, а они все мчатся, и нет конца-краю их пути, и что за цель его? Они уже давно не помнят того, они привыкли к своей жизни в дороге, в тесноте купе, с его неуютом, неустройством, временностью, которая стала обыденностью.


Божьи яды и чёртовы снадобья. Неизлечимые судьбы посёлка Мгла

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три сестры со своими молитвами

Как может повлиять знакомство молодого офицера с душевнобольным Сергеевым на их жизни? В психиатрической лечебнице парень завершает историю, начатую его отцом еще в 80-е годы при СССР. Действтельно ли он болен? И что страшного может предрекать сумасшедший, сидящий в смирительной рубашке?


Душечка-Завитушечка

"И когда он увидел как следует её шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил: - Душечка!" А.П.Чехов "Душечка".


Розовый дельфин

Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.


Очень приятно, Ниагара. Том 1

Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.