Бездна Челленджера - [22]
Я понимаю, что в гараже живет черная вдова, когда вижу паутину. Рисунок неряшлив. Никакого узора. Как будто у паука в мозгу сломалась программа, отвечающая за красоту паутины. Черным вдовам не хватает инженерного таланта, чтобы сплести красивую и действенную паутину. Или они не хотят тратить на это время. Может, они преклоняются перед хаосом. Линии их паутины могут значить для них что-то, неведомое остальному паучьему миру.
Поэтому я с большим сочувствием, чем обычно, давлю их ногами.
51. Немного не в себе
— Не могу себя сдерживать, — говорю я Максу. Мы сидим в моей гостиной и делаем проект для школы.
— Что ты хочешь сказать? Типа ты счастлив? — Друг не отрывается от презентации, которую он делает на моем компьютере. Я ерзаю на стуле, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Интересно, у меня правда счастливый вид или он просто страшно ненаблюдательный?
— Когда-нибудь испытывал клиническую смерть? — продолжаю я.
— Что ты курил?
— Я задал нормальный вопрос, неужели так сложно ответить?
— Нет, просто ты ведешь себя неадекватно.
— А может, со мной-то все нормально, а неадекватны все вокруг. Об этом ты не подумал?
— Как скажешь. — Наконец он поднимает на меня взгляд: — Слушай, ты собираешься мне помогать или мне придется все делать самому? Ты художник — тебе и презентацию делать!
— Я в цифровом формате не работаю, — отзываюсь я и в первый раз гляжу на экран: — Какая там у нас тема?
— Ты издеваешься, да?
— Естественно! — Но я серьезен, и это меня беспокоит.
Макс двигает мышью, как будто она живая (я уже почти верю, что так и есть), — щелкает, перетаскивает и вставляет. Он занят презентацией о вымышленном землетрясении в Майами. Наш проект по естествознанию. Теперь припоминаю. После той истории с контрольной мне лучше бы взяться за ум, но мое сознание куда-то уплывает. Мы выбрали Майами, потому что его небоскребы хорошо защищены от ураганов, но не от землетрясения. В нашей презентации стеклянные башни рушатся и разбиваются на кусочки. Эта мегаразруха стоит высшего балла!
Но я тут же вспоминаю землетрясение в Китае и начинаю бояться, что оно точно случится, потому что я вспомнил о нем еще раз.
— Как думаешь, семи с половиной баллов достаточно, чтобы все развалилось? — спрашивает Макс. Я наблюдаю, как он двигает мышью, но иногда мне кажется, что его рука принадлежит мне. Неприятное ощущение.
— Я немного не в себе, — вырывается у меня. Я не собирался произносить этого вслух.
— Хватит чушь пороть, ладно?
Но меня уже не остановить. Не знаю, хочу ли я сам остановиться:
— Я как будто… повсюду сразу. В компьютере. В стенах. — (Друг смотрит на меня, качая головой.) — Даже внутри тебя. Я знаю, о чем ты думаешь, потому что я больше не я. Часть меня у тебя в голове.
— И о чем я думаю?
— О мороженом, — мгновенно отвечаю я. — Ты хочешь мороженого. Если точно, то мятно-шоколадного.
— Не-а. Я представлял себе, как классно будет трястись задница Кейтлин Хик, если нагрянет землетрясение в семь с половиной баллов.
— Нет, ты путаешь. Это думал я, а потом засунул тебе в голову.
Через несколько минут Макс уходит, пятясь задом, как будто за ним бежит собака и непременно укусит его в пятую точку, если он повернется к ней спиной.
— Я сам все сделаю, — обещает он. — Не вопрос. Справлюсь один. — Он исчезает так быстро, что я даже не успеваю попрощаться.
52. Свидетельство честности
После ужина, который мне не хотелось есть, папа зовет меня тоном, означающим: «Нам надо поговорить». Меня так и тянет спастись бегством, но я держусь. Несмотря на жгучую потребность бродить по комнате, я сажусь на диван. Колени прыгают так, будто мне под ноги подложили две хорошие пружины.
— Я написал тренеру легкоатлетов — попросил расписание соревнований, — начинает папа. — Тот ответил, что никакого Кейдена Босха в команде нет.
Я знал, что это однажды случится.
— Да, и что?
Папа выдыхает с такой силой, что задул бы свечки на любом торте:
— Мало того что ты нам соврал… Но это другой разговор.
— Хорошо, могу я идти?
— Нет. Сначала ответь на мой вопрос. Зачем? И куда ты тогда пропадаешь после школы? Чем ты занимаешься?
— Это уже три вопроса.
— Не цепляйся к словам!
Я развожу руками и честно признаюсь:
— Хожу гулять.
— Куда?
— Просто по городу.
— Каждый день? По несколько часов?
— Ага. — Мозоли на ногах свидетельствуют о моей честности, но папа все еще недоволен.
Он нервно приглаживает рукой волосы, как будто там еще есть что приглаживать.
— Кейден, это на тебя не похоже.
Я встаю и вдруг начинаю орать — не специально, просто так получилось:
— С каких это пор сходить погулять — преступление?!
— Дело не в прогулках. Меня беспокоит твое поведение. Твои мысли.
— В чем ты меня обвиняешь?
— Ни в чем! Это не допрос с пристрастием!
— Я не прошел в команду, понимаешь? Меня не взяли, и я просто не хотел вас расстраивать, поэтому теперь я хожу гулять, ясно? Ты доволен?
— Речь не об этом!
Но речь как раз об этом. Я направляюсь к двери. В спину доносится:
— Куда ты?
— Гулять. Если я, конечно, не под домашним арестом за то, что вылетел из команды. — Прежде, чем он снова открывает рот, я выскакиваю за дверь.
53. Задний вид моих ног
Несколько лет назад, отвозя нас в школу, папа непривычно забеспокоился. Я хочу сказать, что обычно он волнуется так же предсказуемо, как налоговая декларация, а в тот день было что-то новое. Маккензи сидела на заднем сиденье, а я впереди. С самого начала отец был какой-то дерганый, как будто выпил слишком много кофе. Я уже решил, что виновата его работа, когда он растерянно произнес:
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В центре сюжета – великие атланты, управляющие Землей и удерживающие ее в равновесии. Им противостоят враждебные сущности, стремящиеся низвергнуть мир в хаос и тьму. Баланс сил зыбок и неустойчив, выдержит ли он на этот раз? Сложнейшее переплетение помыслов, стремлений и озарений множества героев уведет далеко за границы материального мира и позволит прикоснуться к Красоте, Истине, вечной юности, раскроет секреты управления энергией эфирной сферы – Великой Творящей Силы. Для широкого круга читателей.
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
Главный герой романа, ссыльный поляк Ян Чарнацкий, под влиянием русских революционеров понимает, что победа социалистической революции в России принесет свободу и независимость Польше. Осознав общность интересов трудящихся, он активно участвует в вооруженной борьбе за установление Советской власти в Якутии.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.