Без выстрела - [2]
– Нет, да и заниматься не приходилось, – за обоих ответил Костя.
Пряхин уселся на нижнее левое место, благо оно всё ещё пустовало, извлёк из кармана кривую трубку, кисет, сказал мечтательно:
– Да, хорошо с ружьем и собачкой побродить… Утречком, по росе… А в шахматы тоже не играете?
– Я играю… немножко, – обрадовался Костя.
– Ну вот – выявляются общие интересы. Значит, организуем матч на первенство купе номер три. А там, может, и до вагонного чемпионата дойдём.
Его перебил репродуктор, объявив, что провожающим следует выйти из вагонов.
– Пора бы четвёртому показаться, – напомнил Костя. Он втайне надеялся, что этим четвертым окажется девушка. Её общество скрасило бы дорогу больше, нежели игра в шахматы с Иваном Александровичем.
Вагон качнулся чуть-чуть, фонарь на платформе начал скользить по мутному от дождя стеклу окошка.
– Тронулись, – констатировал Пряхин и сверился с большими карманными часами. – Минута в минуту. Теперь первым долгом надо заполучить постель…
– Пожалуй, можете занять нижнее место, – сказал Костя. – Видимо, проводница ошиблась…
– Видимо, так, – согласился Иван Александрович.
Быстроглазая веснушчатая девушка в форменном железнодорожном берете принесла постельные принадлежности. Застилая постель, объявила, что через полчаса желающие смогут получить чай.
– Вы, может быть, внизу мне постелите? По-стариковски? – спросил её Пряхин.
– Да занято же девятое. Вот моя подменная уже и билет вложила на место. – Девушка раскрыла сумку с карманчиками для билетов. – Задерживается где-то пассажир; наверное – в другом вагоне. Ваш билет я попрошу тоже…
Студенты предложили Ивану Александровичу занять нижнее место справа, но тот отказался:
– Ладно, на своём поеду. Я ещё на подъём лёгок. А играть будем на вашей койке, какая разница. Вы нам шахматы потом принесете, девушка?…
Через час все трое пили чай, причём студентам приходилось усиленно, отказываться от всевозможной домашней снеди – Иван Александрович угощал очень настойчиво. Ехал он в отпуск, и жена снабдила его чуть ли не месячным запасом плюшек и пирожков собственной выпечки. Даже на вид они были удивительно аппетитными.
– Как бы наш четвертый попутчик не остался без чая, – покачал головой Пряхин, размешивая сахар в стакане.
– Странный товарищ, – усмехнулся Семён Гостинцев. – Платит за место в купированном вагоне, а едет неизвестно где.
– Ладно, это его дело. Давайте укладываться, скубенты. Предлагаю погасить общий свет. Желающие читать пусть пользуются персональными лампочками; свежими газетами могу ссудить я. Кроме того, есть занимательная книженция. – На стол была выброшена пачка газет и какая-то книжка.
– Завтра почитаем, Иван Александрович. Спать так спать, мы с Костей рановато поднялись сегодня…
– Вчера, а не сегодня, – поправил Пряхин и постучал ногтем о крышку своих массивных часов, выкладывая их на столик. – Мы отчалили в девятнадцать двадцать по московскому времени. По московскому, скубенты!
Полюбившееся словечко он умудрился почти пропеть, особенно растянув последнюю букву. Потом, аккуратно задвинув под столик ботинки, полез на своё место.
Сон в поезде приходит незаметно, крадучись – убаюкивая покачиванием вагона, колдуя постукиванием колёс и тоненьким, музыкальным позваниванием неубранных проводницей стаканов.
Утром первым проснулся Гостинцев. Посмотрев на розовеющую лысину соседа по верхнему этажу, покосился вниз. Не довольствуясь этим, повернулся на бок, свесил голову.
Свободное с вечера нижнее место было занято.
Пассажир, укрытый казенным байковым одеялом, спал. Сверху Семёну было видно только ухо его да не стриженный давно затылок. На столике рядом с часами горного инженера лежали упомянутая вчера книжка и газеты, пачка «Беломорканала» и коробка спичек на ней. Составленные рядом у двери кирзовые сапоги были накрыты портянками. Обувь словно стыдилась, прятала рыжину – память о далёких, трудных дорогах. Видывал виды и брезентовый дождевик, повешенный рядом со щегольским плащом Пряхина.
Внимательно оглядев всё это, Семён блаженно потянулся. Потом, не желая будить остальных, хотел было достать газеты, но передумал. Книжка привлекала больше. Гостинцев свесился с полки и взял книжку.
В ярко-желтой полосе, что с угла на угол перечеркивала обложку, лиловый человек стрелял из пистолета по маленькому автомобилю Автомобиль тоже походил на пистолет с торчавшей вверх рукояткой, – видимо, художник хотел изобразить «ГАЗ-67», догадался Семён. Не задерживая внимания на фамилии автора и заглавии, открыл книжку.
С первой же страницы он вспомнил, что книжка читана, но вот сюжет… Все они были одинаковыми, как мыши, – сюжеты книг в подобных обложках. Кажется, в этой на второй странице усталому полковнику должны сообщить, что неизвестный пока враг выстрелил сверхмагнитом с прикрепленным к нему сверхкрепким шнуром в железную крышу засекреченного объекта и проделал воздушное путешествие по наведенному таким образом мосту? Или усталый полковник вызовет к себе энергичного капитана, чтобы…
– Я вашу закладку выронил, вы извините, – отвлёк Гостинцева приглушенный голос. – Заглядывал вчера вечером. Муть какая-то – после шпионы снились.
