Без войны и на войне - [9]

Когда кавалеристы при поддержке нашего бронепоезда начали крепко нажимать на белогвардейцев, на выручку им подоспели японцы. Нужно было принимать ответственное решение – бить японцев или нет (а приказано было в бой с ними не ввязываться). Однако обстановка требовала вступить в бой с японцами, так как они перешли в наступление при поддержке двух бронепоездов. Мы японцам продвинуться не дали, отбросили их. И Гонгота была взята.

С бронепоезда меня перевели комиссаром стрелковой бригады Второй Верхнеудинской дивизии, потом комиссаром этой дивизии, затем я продолжал борьбу с семеновцами, белогвардейцами и японцами в должности комиссара штаба Народно-Революционной армии ДВР, которой командовал Василий Константинович Блюхер. Я работал совместно с ним почти год и закончил Гражданскую войну на Дальнем Востоке комиссаром 17-го Приморского корпуса. (К этому времени уже был освобожден полностью Дальний Восток и с ним город Владивосток)».

От армейских партийных организаций Дальнего Востока отец был избран делегатом X съезда РКП(б). Вместе с ним в одном купе в Москву приехал комиссар Александр Булыга, который впоследствии стал известен как писатель Александр Фадеев. Узнав о вспыхнувшем в Кронштадте мятеже, они вместе, в числе трех сотен добровольцев, тут же отправились в Петроград. Революционный энтузиазм был настолько велик, что все, начиная от руководившего операцией Тухачевского до рядовых бойцов, горели одним желанием: поскорее покончить с мятежным Кронштадтом.

Когда гарнизон Кронштадта сложил оружие, делегаты партсъезда (те, кто остался в живых) вернулись в Москву. В Свердловском зале Кремля Ленин сделал сообщение о замене продразверстки продналогом, по существу повторив свой доклад на съезде. После его выступления кто-то из делегатов предложил сфотографироваться. Ленин охотно согласился.

В архиве отца бережно хранилась эта историческая фотография.

Дневник комиссара Конева

Уже в молодости отец стремился обрести качества, которые соответствовали его личностному идеалу: целеустремленность, организованность, умение выстроить деловой ритм жизни. Казалось бы, отойдя от дел и находясь в отставке, он мог позволить себе расслабиться, вставать позднее, отказаться от соблюдения отработанного годами режима дня, отвлекаться на какие-то второстепенные и малозначительные бытовые дела, затягивать чаепития или вести долгие телефонные разговоры… На самом же деле он подчинил весь ритм своей жизни решению поставленной самому себе задачи. Как говорила мама, у папы всегда был свой план!

Занимаясь довоенным архивом отца, пролистывая письма, тезисы выступлений, я наткнулась на пожелтевшую от времени папку с надписью «1923 г., Никольск-Уссурийск».

После окончания Гражданской войны отец состоял в должности военного комиссара 17-го Приморского стрелкового корпуса на Дальнем Востоке. Среди прочего мое внимание сразу привлекли написанные редкими в употреблении красными чернилами строчки. Он процитировал понравившуюся ему мысль некоего полковника французской армии: «Взамен технической подготовки я выдвигаю усовершенствование сердца, потому что ведь не пушки и не ружья сражаются, а человек». Зная о перипетиях жизненного пути отца, о своеобразии его полководческого дарования, думаю, что по всей вероятности, эта мысль подкрепила его собственные суждения о значимости человеческого фактора на войне.

Комиссарская работа отца, если судить по сохранившимся документам, была прежде всего воспитательной. Я выбрала для публикации фрагменты из дневников комиссара Конева 20-х годов, с разных сторон раскрывающих важнейшую для него тему «Воспитание красноармейца». Мне кажется, что сформулированные отцом тезисы созвучны и нашему времени. В них – констатация разлома между старым и новым в армейской жизни, энергетика поиска, вскормленная революционным временем жажда всего и сразу.

Молодой комиссар испытывает потребность описать эпоху, особенности политической жизни страны, опираясь на авторитеты, используя мысли своих наставников – большевиков:

«Переживаемая эпоха характеризуется наибольшим обострением классовых противоречий внутри страны и вовне, борьбой между сильными государствами за рынки, владение колониями, господство над морями. Эти обострения временно сглаживаются, заглушаются, но неминуемо повлекут за собой величайшие потрясения, взрыв новых войн».

Он размышляет о военной технике, обобщает качества, необходимые солдату в условиях современного боя:

«Групповая тактика и применение автоматического оружия, с его массовым и разрушительным действием, требуют большой военной выучки, самостоятельности, полного самообладания, моральной устойчивости и готовности бороться за идею советской власти… Не зря французская и английская периодическая печать пестрит сообщениями о значении в современных условиях боя «морального воспитания солдата».

Довольно значительные фрагменты в комиссарской тетради отца посвящены воспитательному значению воинского строя. Конечно, сугубо гражданским человеком, который никогда не служил в армии, строй воспринимается скорее с парадной стороны (почетные караулы, праздничные акции), а такие его непарадные стороны, как муштра, окрики, жесткость команд, более очевидны тем, кто прошел армейскую школу. Впрочем, выправка и сноровка построенных для военных парадов солдат, офицеров, генералов – предмет нашей национальной гордости и сегодня. Всегда вспоминаю красоту и легкость строевого шага отца на Параде Победы в 1945-м году.