Без войны и на войне - [7]

Еще один брат отца – Дмитрий Конев также расстался с крестьянской жизнью. Он уехал в Архангельск на лесную биржу, трудился простым рабочим, потом мастером, построил дом на понтонах в 150 метрах от берега судоходного русла Северной Двины, Маймаксе. Именно к дяде Дмитрию отправили моего юного отца, как тогда говорили, в люди. С караваном плотов он прибыл в Архангельск к дяде. Тот жил небогато, но племянника принял, разместил и помог устроиться табельщиком на пристани.

Так откуда был родом мой отец, из какой семьи происходит? Теперь с шуткой отвечаю – с родины Деда Мороза. Как известно, это земли Русского Севера, морозная русская тайга.

Свой вариант ответа прислали мне мои земляки – уроженец этих мест поэт Михаил Рыбин разрешил все сомнения в том, где дышит «почва и судьба», написав такие строки:

Вологодские, вятские —

Все мы крови одной,

Наши судьбы солдатские

перевиты войной…

Унтер-офицер царской армии

Во время отдыха в санатории «Барвиха» мама записала рассказ отца о дореволюционных событиях. Эта запись с небольшими сокращениями публикуется впервые.

«…В мае 1916 года я был досрочно призван в царскую армию. Через полгода призвали и моего отца, в ополчение. Призывной пункт находился в городе Никольске. Я был парнем крепким, сильным, физически развитым, и меня решили определить во флот, что меня вполне устраивало, но уже на вторые сутки меня отправили в пехоту, в 212-й полк в город Моршанск. Тут я прошел свои армейские “университеты”: то ефрейтор приказывал сапоги ему чистить, то сосед по казарме оплеуху норовил влепить, то с температурой 40° отправили на покос, нужно было запасать сено для армейских нужд. Но служба в армии многому и научила. Я освоил все оружейные и строевые приемы. Однажды в часть, где я служил, наведались офицеры, чтобы отобрать людей в школу прапорщиков. Меня отобрали в артиллерию, определив во 2-ю запасную тяжелую артиллерийскую бригаду в Москву на Ходынку. Я получил специальность фейерверкера. Никаких поблажек во время службы нам не давали. Я должен был готовить все данные к стрельбе, делать расчеты. Пришлось взяться за учебу, хорошо освоить геометрию, тригонометрию.

В Москве во время службы во 2-й запасной бригаде я стал свидетелем начавшейся Февральской революции. Однажды мне в руки попала газета “Русское слово”. Помещенные в ней материалы были восприняты как правда, которую от нас долго скрывали: о нравах царского двора, о царице-немке, о Распутине, об упадке, который охватил Россию. Газету “Правда” тоже иногда добывал и внимательно читал.

Временное правительство готовило военные действия на юго-западном направлении. Стали готовить вооружение, оно, кстати, было английское. Вооруженные и оснащенные части отправляли под Тернополь. Наш дивизион задержали под Киевом, там нас стали обучать, повышать нашу боеготовность. А в это время в Киеве захватила власть Украинская Рада. Ночью гайдамаки произвели налет на наши части и всех русских разоружили. Я спрятал шашку и наган под полушубком, мне за это здорово попало. Все командиры перешли на сторону гайдамаков. Наш дивизион был настроен революционно, многие поддерживали большевиков, поэтому Рада приняла решение дивизион расформировать и отправить на Родину».

Романтика революции

«…После демобилизации из царской армии в декабре 1917 года я вернулся в свое родное село Лодейно. В наших краях в то время еще существовали земские управы. Пришлось начинать революцию на местах. Все мы, солдаты, вернувшиеся из армии, большевистски настроенные, взялись за организацию советской власти в своей Щеткинской волости Никольского уезда. Не скажу, что все шло гладко, но у нас было большое желание произвести революционные преобразования, и нам удалось найти правильную линию, хотя теоретически мы были народ слабо подготовленный. Говоря откровенно, всю нашу премудрость получили мы тогда из весьма популярной книжки – “Азбуки коммунизма” под редакцией Бухарина и Преображенского.

В 1918 году был создан боевой революционный отряд, и я был назначен его начальником. У меня до сих пор хранится фотография того первого революционного отряда. Красной Армии тогда еще не существовало, а вооруженная сила была необходима, нужны были надежные люди, которые были бы способны продолжать революцию. Мы набирали в отряд людей наиболее преданных, готовых активно бороться за идеи Октября, в первую очередь тех солдат, которые уже проявили себя, показали свое отношение к революции конкретными делами.

На первых порах в отряде было двадцать пять человек, а в последующем – около ста. С этим отрядом я выехал в волость. Чутье мне подсказало, что, подавляя восстание, нельзя действовать грубой силой, ведь многие из восставших еще не разобрались, что за события произошли в России, что такое революция».

Г. М. Пинаев, земляк моего отца и большой друг нашей семьи, вспоминал эпизод, когда отец, вернувшись с фронта, приехал в город Никольск, центр уезда, устанавливать советскую власть. Будучи уездным военным комиссаром, он получил приказ ликвидировать вспыхнувший в пяти волостях уезда контрреволюционный мятеж. «Иван Степанович, – рассказывал Геннадий Михайлович, – в унтер-офицерской школе получил специальность артиллериста-вычислителя, поэтому умел пользоваться угломерными инструментами. Вот он и решил вдвоем с помощником под видом уездного землемера провести личную разведку и установить силы и расположение бунтующих. Так на тарантасе они и объехали эти волости, выяснили, что активных бунтарей мало, поддержки населения нет, поэтому открывать боевые действия нет необходимости, достаточно лишь арестовать зачинщиков. Что и было затем сделано».