Без войны и на войне - [3]

Мне нравится образ, который однажды использовал отец, сопоставив командующего фронтом с дирижером большого симфонического оркестра. Дирижер хорошо понимает, в какой момент должны звучно проявить себя духовые, вся медь оркестра, а потом вступить флейты и кларнеты, в каком месте должны выводить мелодию скрипичные инструменты. Так и комфронта – он мастер маневра, у него каждый «инструмент», каждый род и вид войск вступает вовремя, добиваясь мощных победных аккордов…

Я всегда ощущала неподдельное восхищение отца талантами людей, причастных к созиданию нашей культуры, благодарна ему за возможность познакомиться с яркими личностями той эпохи. Уважение к творческим людям далеко не в последнюю очередь послужило для отца отправной точкой в создании собственных мемуаров.

В 1960-е годы в стране стали активно отмечать юбилеи Победы. Война, отдаляясь во времени, породила у фронтовиков желание обобщить свой опыт, создать живую летопись событий. Настало время воспоминаний, их писали в те годы и солдаты, и генералы, участники боевых действий и тыловики. Созревший в обществе интерес к мемуарам, в том числе крупных полководцев, очень тонко ощутил тогдашний главный редактор журнала «Новый мир» Александр Трифонович Твардовский. Он с большой симпатией относился к отцу и присылал в знак уважения свои поэтические сборники. Сближало их и то, что отец в 1941-м воевал на Смоленщине, а Твардовский был уроженцем этих мест, и они, встречаясь, вспоминали минувшее. Отцу нравился созданный Твардовским герой – Василий Теркин. В его кабинете висела вышитая шелком картина Юрия Непринцева «Отдых после боя», на которой неунывающий ни при каких обстоятельствах солдат подбадривает бойцов своими историями. В одном из присланных Твардовским сборнике есть надпись: «Прославленному полководцу, национальному герою Родины с признательностью за доброе слово об этой книге».

В 1965 году, незадолго до празднования 20-летия Победы к отцу пришел Константин Симонов, который в то время работал в «Новом мире» у Твардовского, и предложил написать мемуары о войне для майского номера журнала. Отец поначалу засомневался и стал отказываться: я, дескать, солдат, а не писатель. Но Симонов настоял и предложил отцу не записывать, а наговаривать воспоминания на диктофон. Вы, мол, сначала наговорите, Иван Степанович, что считаете важным, а машинистка расшифрует и напечатает, потом останется только отредактировать текст. Именно таким методом нередко пользовался сам Симонов. Отец поддался на уговоры, но предложил Константину Михайловичу начать с интересующих его вопросов о войне. И вот потянулась череда насыщенных трудами дней, заинтересованными свидетелями которых были мы с мамой. Довольно регулярно раздавался звонок в дверь, появлялся Симонов в своем вязаном черном свитере, с трубкой, которую он посасывал, а не курил, в знак уважения к некурящему хозяину, проходил в кабинет, и там начинались долгие беседы. Точнее, отец рассказывал, а Симонов оставался внимательным и чутким слушателем, время от времени подбрасывал острые вопросы. У меня до сих пор в архиве хранятся записи этих бесед. Отец доверял этому уравновешенному, рассудительному и хорошо осведомленному человеку. Видимо, Симонов откладывал в памяти и что-то для себя, для своих будущих книг. Уже после смерти писателя вышла книга «Глазами человека моего поколения», один из разделов которой – беседы с маршалом Коневым.

Впоследствии отец воспользовался методом Симонова. Будучи уже весьма нездоровым, он приступил к созданию второй книги мемуаров – «Записки командующего фронтом». Эта книга повествует о крупнейших операциях 1943–1944 годов, начиная с Курской битвы, в которой он командовал Степным фронтом, и заканчивая событиями, связанными с освобождением нашей страны и выходом на государственную границу на реке Прут.

На подготовку второй книги отцу пришлось потратить немало усилий. Помогали опытные редакторы, но ему все же требовалось посещать архивы, перечитывать множество документов, а он был уже болен. В 1972 году в издательстве «Наука» вышел в свет долгожданный том «Записок». Эта книга более сдержанная по интонации, чем «Сорок пятый». Отец оценивает действия фронтов, которыми ему довелось командовать, размышляет о стратегии, о своеобразии полководческих решений в той или иной операции, о деятельности Ставки[2].

В подаренной отцом книге мемуаров с памятным обращением к дочери есть и личный наказ: «Береги мать и сохраняй ее от всех превратностей судьбы». Словно предчувствуя испытания, те самые «превратности судьбы», коих будет немало и у страны, и у семьи, отец призывал сохранять свои корни, созданный им дом.

Мама вела дневник, в котором есть страницы, описывающие последние годы жизни отца. В тетради с ее воспоминаниями лежал листок, на котором ее рукой был записан удивительный текст. Я думаю, она нашла и выписала кем-то сформулированную мысль, которая совпала с ее мироощущением, пониманием своей роли в жизни и судьбе отца: «Я испытывала удивительное, волнующее чувство полноты жизни. У меня было какое-то смутное, неосознанное, но непреодолимое ощущение, что находясь рядом с ним, я соприкасаюсь с чем-то самым важным, и коль я ему нужна, буду с ним и буду ему помогать во всем, чем могу. Так работать, как он работал, отдавая себя целиком делу. Мне подсказывало чутье, что это человек великий, настоящий человек и друг».