Без ветра листья не шелестят - [19]
— Правильный совет, Шерзад. А то, что глаз острый, мне и Юсуф говорил. По следу колес определил Акрамов, что везет машина. Кстати, что сделал он с этим заготовителем? — как можно равнодушнее спросил ата.
— С Эгамовым, что ли?
— Ну, с тем, у кого шерсть отобрал.
— Отпустили его, ата. Приехал капитан Хакимов из района и отпустил.
— Значит, будь на то воля самого Акрамова, посадил бы в каталажку?
— Бог его знает. Не думаю. Заготовки сырья — распространенное дело, ведь завтра в соседнюю область могут поехать наши кооператоры, что ж, и их в тюрьму сажать?
Шермат-ата сидел, глубоко задумавшись, наконец, он словно вспомнил о сыне, поднялся. За ним встал и Шерзад.
— Поеду я, Рахиму одному трудно. Как Азада?
— Ничего, ата. Сахрохон доброжелательно относится к ней, да и работает она хорошо. Что еще нужно?
— Ты незаметно разузнай, как она к Юсуфу относится. Ни мне, ни матери не хочется, чтобы этот босяк вошел в наш дом зятем. Зачастил он на джайляу что-то...
XIII
Весь вечер Захид изучал материалы служебного расследования. Из них явствовало, что разбившегося капитана первыми обнаружили ученики школы имени Ушинского. Сопровождаемые преподавателем истории Улашем Саатовым, они в тот день возвращались по ущелью из похода.
Судебно-медицинский эксперт в своем заключении указал, что смерть наступила в результате разрыва кишечника, почек и печени. Кроме того, капитан сильно ударился головой о камень, что привело к кровоизлиянию в мозг. Эксперт-криминалист заключил, что Халиков сорвался с тропы сам, схема падения его тела, вычерченная на отдельном листке, и расчеты подтверждали эту мысль. Отсюда и вывод — капитан Халиков погиб в результате несчастного случая.
Но, сличая схему с фотографией обрыва, с которого упал капитан, Захид обнаружил небольшой выступ. Он располагался примерно на одной прямой линии между точкой, откуда сорвался капитан, и точкой, где упал. Падая, капитан никак не мог миновать этот выступ и, следовательно, при своевременной реакции зацепился бы за него, погасил скорость и упал к подножью обрыва, в воду. В этом случае, если река была достаточно глубокой, он, возможно бы, и не разбился. На схеме выступа не значилось. Захид записал это обстоятельство в блокнот, решив при удобном случае провести эксперимент, хотя пока и не представлял, как именно проведет его.
На следующее утро Захид позвонил в школу и попросил учителя Саатова зайти.
...В кабинете уже стояла новая мебель, и яркая зелень обивки преобразила комнату, сделала ее веселой и светлой.
— Прошу вас, Улаш-ака, — указал он учителю на кресло за журнальным столиком. Сам сел в другом.
— Спасибо, товарищ Акрамов.
— Мне бы хотелось услышать более подробный рассказ о происшествии.
— А что, собственно, случилось? — заволновался учитель. — Может, моего друга Саитджана...
— Нет-нет, — успокоил его Захид, — просто мне хотелось бы услышать подробности. И только.
— Понимаю.
— Скажите, что вы сделали, когда увидели Халикова на дне ущелья?
— Окружили, конечно, ведь первая наша мысль была оказать помощь, но ничего у нас не вышло. Тогда быстро сделали носилки и понесли его в Чукургузар, оттуда по рации сообщили в совхоз. Из совхоза передали в районный отдел милиции, прилетел вертолет. Халикова увезли, а я с работниками милиции снова вернулся в ущелье. Там нас расспрашивали, что-то фотографировали, измеряли. Когда мы вернулись в «Чинар», оказывается, капитан уже умер. Жаль Саитджана, справедливый был человек, честный! Одно слово — фронтовик!
— Теперь, пожалуйста, о походе, — попросил Захид.
— Мы побывали в пещерах, а утром двинулись через седловину, отделяющую Кугитанг от Байсун-тау, в небольшую долину, где из ручьев и родников образуется Шорсу.
— А люди-то хоть есть в тех краях?
— В самом ущелье никого не встретили, а на Кугитанге люди есть, правда, в основном чабаны. По ту сторону главный хребет пологий, долин не счесть, арча растет, травы вдоволь.
— Много отар?
— Не-е-ет, две-три, по-моему, встретили. С чабанами не разговаривали, проходили чуть поодаль, поэтому я не могу сказать, какому хозяйству принадлежат отары. Но, скорее всего, это овцы туркменских совхозов или колхозов.
— Спасибо, Улаш-ака.
— Мне можно идти?
— Да, пожалуйста. Извините, что оторвал вас от дел...
Проводив учителя, Захид решил сходить в контору, узнать у Мурада-ака или директора совхоза о ближайших задачах, чтобы принять участие в их решении. Мурад-ака был у себя, и Захид зашел к нему. Поздоровался.
— Ну как, Захид Акрамович, мебель?
— Спасибо, теперь мой кабинет стал похож на кабинет представителя власти. Но я зашел по другому поводу, Мурад-ака. Я ведь теперь член вашего коллектива, хочу узнать, чем могу быть полезен?
— Туго идут заготовки шерсти из индивидуального сектора, вынуждены создать оперативную группу, в состав которой включаем и вас. Мы вам очень благодарны за проявленную бдительность в деле с Эгамовым. Ну и, главное, мой друг, пора на партийный учет.
— Простите, — виновато ответил Захид, — я совсем забыл об этом, сейчас же съезжу в район и все оформлю.
Дорога до райцентра шла под уклон, и мотоцикл катился сам. Захиду кое-где даже приходилось тормозить, чтобы не опрокинуться. В районный отдел он прибыл к концу рабочего дня и сразу направился к секретарю партбюро майору Ташеву. Тот выслушал его и улыбнулся:
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Азад Авликулов — писатель из Сурхандарьи, впервые предстает перед читателем как романист. «Трое из Кайнар-булака» — это роман о трех поколениях одной узбекской семьи от первых лет революции до наших дней.
«Сейф» – вторая повесть из цикла Эрнста Сафонова «Как дела, Чухлов?». Главный герой цикла – начальник райотдела милиции.…В райцентре ограблена мебельная фабрика – из помещения кассы злоумышленники ночью вынесли старинный сейф с большой суммой денег. Майор Чухлов уверен: преступление совершено кем-то из местных жителей…
«Два уха и хвост», написанные Фредериком Даром и опубликованные, как обычно, под псевдонимом, относятся к большой серии полицейских романов о комиссаре Сан-Антонио. Роман не хуже и не лучше остальных. Правда, в отличие от тех, переводы которых публиковались у нас в 90-е (написанных до 1973 года), здесь Старик уже ушел в отставку, Берюрье изгнан из полиции «как непристойный», а сам комиссар слегка прибавил в годах и более заметно — в снобизме, язвительности и языковой изощренности. Однако ввиду угрожающей миру опасности он добивается аудиенции у «императора всех французов» и получает разрешение на создание неподотчетной «дикой» бригады, куда включены и Берю, и Старик, так что расследование будет проводиться с прежней лихостью.
В остросюжетных детективных романах Джерри Остера сыщики с риском для жизни выходят на след опасных преступников, связанных с высшими эшелонами власти. Динамичность сюжета, живой язык нью-йоркских улиц не оставят читателя равнодушным.
«Проклятой группой» в полиции прозвали отдел, ютящееся в грязном и сыром подвале на задворках УВД. Работа отдела — мелкие хулиганства и кражи. А сотрудники отдела — проштрафившиеся опера-неудачники во главе с капитаном Кротовым. Когда-то начальство отправило их сюда, как на свалку, в надежде, что оперативники сами когда-нибудь уйдут из полиции. «Проклятая группа» — это настоящая профессиональная смерть для сыщиков.Но однажды в городе произошло громкое похищение жены влиятельного адвоката. Несмотря на выкуп, похитители жестоко расправляются с жертвой, не оставляя при этом никаких следов.
«– Вот скажи: ты совсем дурак?В ответ молчание.– Зачем ты это сделал, а?В ответ молчание.– Чего ты молчишь?– Не надо так орать. По утрам я пью таблетки, и глухота почти прошла.– Ты знаешь, что Кремль – это режимный объект?– Знаю.– А чего ты туда полез?..».
В центре внимания романа «Убийца из Квартала красных фонарей» — скандал в самом известном среди иностранных туристов районе Амстердама. Серия убийств среди обитательниц квартала Красных фонарей начинается с обнаружения трупа «заслуженной жрицы любви» Толстухи Сони, которую знакомые считают по-своему порядочной женщиной. За расследование берется инспектор Декок…