Без веры - [16]

— Привет, Лена, — сказал Толливер. — Спасибо, что приехала.

— Никаких проблем, — пожала плечами детектив.

— У тебя все нормально? — спросил инспектор, присматриваясь к ней.

Саре показалось, в Лениных глазах мелькнуло что-то похожее на чувство вины.

— Да, конечно, — поспешно кивнула она и показала на мертвую девушку. — Уже выяснили, как ее зовут?

Джеффри нахмурился: в такой ситуации худшего вопроса не придумаешь.

— Нет, — выдавил он.

— Помоешь руки? — показав на раковину, напомнила доктор Линтон.

— Уже помыл.

— Давай еще раз! — не унималась Сара и, повернув кран, подтащила бывшего мужа к раковине.

Толливер зашипел, когда ладонь насильно сунули под горячую воду. Рана была достаточно глубокой для накладывания швов, но времени прошло слишком много, значит, риск занести инфекцию увеличился. При таких обстоятельствах осталось только залепить пластырем и надеяться на лучшее.

— Выпишу тебе антибиотики, — пообещала Линтон.

— Отлично, — буркнул Толливер, раздраженно наблюдая, как она надевает перчатки. Наклеивая пластырь, Сара ответила ему таким же взглядом: подобные дела при посторонних не обсуждают!

— Доктор Линтон! — позвал Карлос, который, стоя возле проектора, рассматривал снимки пострадавшей.

Сара поспешила к нему. На матовом стекле несколько пленок, но опытный взгляд тут же метнулся к брюшному отделу.

— Думаю, эту серию нужно переснять, — посоветовал санитар, — а то резкости недостаточно.

Вообще-то рентгеновская установка старше Сары, но резкость тут ни при чем.

— Нет… — немея от ужаса, прошелестела женщина.

Через секунду рядом стоял Джеффри, с уже успевшим отклеиться пластырем.

— В чем дело?

— Она была беременна.

— Беременна? — эхом отозвалась Лена.

Сара смотрела на снимок, а в голове ее формировался план действий. Она терпеть не могла вскрывать тела младенцев, а этот еще не родившийся ребенок, будет самым младшим из тех, что попадали на ее стол.

— Уверена? — спросил Толливер.

— Видишь, головка, — показывая на снимок, проговорила Сара, — ножки, ручки, живот…

— Какой срок? — чуть слышно спросила подошедшая к проектору Лена.

— Не знаю, — отозвалась доктор Линтон. Казалось, будто в грудь вонзился ледяной осколок. Придется держать плод в руке и вскрывать, как апельсин или персик. Череп будет мягким, а глаза и рот — едва обозначенными складками тонкой, как бумага, кожи. Подобные процедуры вызывали стойкую ненависть к любимой работе.

— Речь идет о месяцах или неделях? — переспросила детектив.

— Не знаю, нужно уточнить, — пожала плечами Сара.

— Двойное убийство, — вынес вердикт Джеффри.

— Совсем не обязательно, — напомнила доктор Линтон. Законы о внутриутробной смерти плода политики меняли чуть ли не каждый день в зависимости от преобладающих в обществе настроений. К счастью, подробно изучать эту проблему пока не приходилось. — Нужно будет проверить.

— Это почему же? — спросила Лена тоном, который заставил Сару обернуться. Детектив Адамс смотрела на снимок, будто для нее он был интереснее всего.

— Жизнеспособность плода сейчас не важна, — пояснила доктор Линтон, удивляясь, почему для коллеги это так принципиально. Непохоже, чтобы Лена любила детей… Хотя время-то идет, она стареет, может, биологические часы наконец затикали?

— А он был жизнеспособен? — кивнула в сторону снимка детектив, судорожно прижав руки к груди.

— Нет, скорее всего нет, — покачала головой Сара, но потом добавила: — Вообще-то бывают случаи, когда после преждевременных родов выживают и двадцатичетырехнедельные плоды, но звучит это очень неправдоподобно и…

— Это же второй триместр! — перебила детектив Адамс.

— Да.

— Двадцать три недели… — нервно сглотнув, рассеянно повторила Лена, и Сара с Джеффри переглянулись.

— Ты в порядке? — подозрительно спросил Толливер.

— Угу. — Молодая женщина с видимым усилием оторвалась от снимков. — Да, конечно, — кивнула она. — Давайте… Начинаем.

Карлос помог Саре надеть халат, и они вместе осмотрели каждый сантиметр тела, измеряя и фотографируя то немногое, что находили. Около горла несколько следов от ногтей, которые оставила сама девушка, — люди так нередко делают, когда возникают проблемы с дыханием. На кончиках указательного и среднего пальцев ссадины — доктор подумала, содранные кусочки найдутся на досках, что были над лицом девушки. Под ногтями щепки: да, понятно, она ведь пыталась выбраться.

Во рту не оказалось никаких посторонних предметов, на мягких тканях ни повреждений, ни разрывов. Судя по отсутствию пломб, к стоматологу девушка не обращалась, хотя внизу, справа, на клыке, имелось дупло. Зубы мудрости в полном порядке, причем два из них уже резались. Под правой ягодицей звездообразное родимое пятно, а на правом предплечье — небольшая короста. Рукава у платья длинные, значит, это что-то вроде рецидивной экземы. Что же, зимой у светлокожих такое бывает.

Прежде чем Толливер сделал полароидные снимки, Сара поплотнее закрыла девушке рот и опустила веки, чтобы получилось как можно естественнее, затем соскребла с верхней губы плесень и положила в герметичную банку для отправки в лабораторию.

Склонившись над пострадавшей, Джеффри поднес к ее лицу фотоаппарат. Зал озарила яркая вспышка, и раздался хлопок. Сара часто-часто заморгала, а запах паленого, щедро источаемый дешевым «Полароидом», временно вытеснил обычные ароматы морга.