Без ума от герцога - [25]

Он не знал, чего боится больше: утром посмотреть в глаза Элинор или Джеку.

Сколько раз он, Джеймс, отчитывал своего сумасбродного брата за подобные выходки?

Когда карета остановилась, Минерва взбежала по ступеням и распахнула дверь. Расплатившись с кучером, Джеймс взял Элинор на руки и понес к дому.

Черт, такое впечатление, будто она камней наелась. Одолев ступеньки, он оказался перед лестницей, которая вела к ее спальне.

Спальне?

Минерва, должно быть, заметила выражение его лица.

— Вы не можете нести ее наверх. Это было бы непристойно.

«Даже непристойнее, чем поцеловать ее перед всеми светскими сплетниками?» — чуть не спросил Джеймс.

— Я бы положила ее под стол в столовой, и пусть спит на полу. — По тону Минервы было понятно, что это пойдет Элинор на пользу. — Но я не хочу, чтобы Тия нашла ее в таком виде.

— Тогда поднимаемся, — сказал Джеймс, уже направившись к лестнице.

Минерва раздраженно вздохнула. Она этого не одобряла, но что оставалось делать?

Поднявшись, Минерва торопливо обогнала его на площадке, чтобы показать дорогу.

В спальне Элинор было темно, но лунный свет проложил дорожку к узкой кровати. Мебели было мало. Когда они шли по дому, Джеймс задавался вопросом, о чем думал Холлиндрейк, сослав вдов в такую убогую обитель.

Он положил Элинор на простыни, Минерва прикрыла ее одеялом и подвинула к кровати горшок.

Элинор шевельнулась.

— Сент-Мор, это вы? — Не успел он ответить, как она потянулась к нему и похлопала его по нагой груди. — Да. Это вы. — Она вздохнула и, повернувшись, сонно засопела.

Ее прикосновение было таким невинным, таким доверчивым, что ошеломило Джеймса больше, чем ее поцелуй.

Но не было времени предаваться размышлениям, Минерва кивнула на дверь, торопя его убраться отсюда, пока эта ночь окончательно не погубила их всех. Вдовы Стэндон и так уже ходят по тонкому льду, и герцог Холлиндрейк зол на них из-за их выходок, так что не надо подливать масла в огонь.

Джеймс последний раз украдкой взглянул на Элинор, перед тем как Минерва закрыла за ним дверь. Единственная мысль звенела в его голове.

«Как я теперь найду тебе мужа?»

Глава 6

— Ты взял мою карету без моего позволения? — Голос Джека походил на злобное рычание.

Джеймс повернулся к брату, спускавшемуся с лестницы в халате. Можно подумать, этот поступок стоил такой поспешности.

— Это своеволие, Паркертон, забирать чужую карету и лошадей без позволения, — продолжал возмущаться Джек.

Джеймс поднял бровь:

— А сколько раз ты без спросу брал моих лошадей?

У Джека хватило здравого смысла смутиться:

— Ничья. Но в свою защиту должен сказать, что я всегда совершал набеги на твою конюшню с самыми благородными намерениями и делал это в твое отсутствие.

— Я запомню это на будущее, — улыбнулся брату Джеймс. — И уж конечно, не собираюсь похищать экипаж, чтобы преследовать какую-нибудь девицу.

Джек спустился с лестницы.

— В этом и заключается разница между нами.

— И какая же?

— Я бы не завез даму в канаву.

— Я могу править каретой. — Джеймс расправил плечи, и швы на сюртуке Джека затрещали.

Брат тяжело вздохнул:

— И когда я получу назад свой сюртук?

— Когда я покончу с этим делом. Разве Ричардс не принес тебе несколько штук?

— Принес. Но мне нравится этот.

Силы небесные! Джеймс предложил брату на выбор лучшие творения Уэстона, а он предпочитает этот скверно скроенный сюртук, который даже на тряпки для мытья пола не годится.

Можно подумать, что Джеймс собрался отобрать его у брата.

— Как я понимаю, у тебя договоренность с леди Стэндон. — Джек сквозь открытую дверь изучал состояние своих лошадей и кареты. — Так рано? Да еще в воскресенье? Куда ты собрался, Паркертон?

— Не знаю. Это ее идея. Какая-то чепуха насчет того, как отработать мой счет.

Очень соблазнительная чепуха.

«Сэр, что бы вы сказали, если бы ваш счет оплатили не наличными, а другим способом?»

— Думаешь, она поднялась? — Джек оглянулся на слоняющихся слуг и понизил голос: — После спектакля прошлой ночи?

Джеймс замер. Он об этом не подумал. Он был так настроен сдержать слово, и забыл, что леди Стэндон сегодня утром может быть несколько не здорова.

Или прячется.

Что, вероятно, и ему следует сделать, учитывая состояние дел после минувшей ночи.

Оставив леди Стэндон, он вернулся домой и обнаружил, что Джек, Миранда и Арабелла ждут его.

— Ну, Паркертон, ты и дал повод сплетням, — объявил Джек из кресла короля Гарри, откуда Джеймс обычно отчитывал какого-нибудь нерадивого члена семьи.

Джеймс посмотрел на брата:

— Ты не… то есть… никто не знает?

— Конечно, нет, — сказал Джек. — Слава Богу, никто не понял, кто ты, и не узнал твою ношу. Пока.

— От меня они это не услышат, — скрестила руки на груди Арабелла.

— Мое поведение вряд ли стоит такого… — отмахнулся Джеймс.

— Ты целовал ее, папа! — сказала Арабелла. — Все видели.

Этого он и боялся. Напрасно он надеялся, что в саду слишком темно.

— Это просто ужасно, — продолжала дочь. — Втянуть нас в такой скандал. — Ты о нас совершенно не думаешь!

— Никто не знает, что это был я, — защищался Джеймс. Ему никогда не приходилось оправдываться, это все равно, что ходить по тонкому льду. И, по меньшей мере, смущает.

— Пока не знает! — погрозила ему пальцем Арабелла. — Я думала, что мужчина в твоем возрасте…