Без тебя - [79]

Однако, вновь очутившись в положении, когда мне в самом буквальном смысле стало нечего терять, я решила, что пора вывести всех на чистую воду. Это воспоминание, подобно всем другим, быстро бледнеет. Важно разобраться прежде, чем я это забуду. Возможно, я наберусь храбрости и оставлю этот журнал, чтобы его прочли. Люди узнают обо мне такое, чего не знает никто. Моя любовь Каллум. Моя неудача Харуто.

Время догнало доктора Чарльза так же, как оно догнало меня. Несколько месяцев назад, когда я поняла, что проявления хореи вернулись и моя рука снова пускается в этот проклятый танец, я провела несколько дней на ферме, выслеживая его через интернет. Пока Каллум наслаждался отпуском, я вконец позабыла о работе и принялась искать доктора Чарльза. Учитывая, что случилось с Харуто, это было сродни безумию, а быть может, просто не зависящей от воли человека реакцией на происходящее, либо мне просто нужно было чем-то себя занять, пока я не придумала, как поступить с Каллумом.

Доктора Чарльза я отыскала через несколько дней. Когда я узнала о его судьбе, моя собственная судьба решилась. Его звали Чарльз Морган, и он отбывал пожизненный срок в чикагской тюрьме. Судя по новостям, его операции заканчивались намного чаще так, как с Харуто, чем так, как со мной.

Когда я была еще здорова, часто, словно безумная, повторяла мантру: «Лайла! Тебе досталось чудо, предназначенное Харуто». Я всегда знала, что так оно и есть, но мне повезло лишь на время. Операция только отложила неизбежное, и теперь со мной случится то, что давно предназначено судьбой.

Глава двадцать первая Каллум

Я стоял перед дверью палаты Лайлы и наблюдал за ней. Она лежала, опираясь на приподнятое изголовье койки, со всех сторон обложенная подушками. Свалявшиеся огненно-рыжие волосы покрывали ей плечи и грудь.

Она была бледной, ужасно бледной. Я видел на Лайле больничную рубашку под покрывающей ее простыней. Белая кожа на фоне белых простыней. Далее виднелись две завязки уродливого больничного халата. Лайла терпеть не могла спать в одежде. Должна была существовать веская причина, почему она так оделась. Я боролся с иррациональным желанием ворваться в палату, сорвать с нее халат и хотя бы переодеть во что-то поприличнее.

Ее руки лежали поверх простыни. Даже теперь, когда она спала, пальцы непроизвольно шевелились. Нет, это не было постоянным движением, лишь периодическими подергиваниями. Если бы я не знал, то подумал бы, что она просто видит сон. Движения были смутно знакомыми. Я попытался вспомнить, не замечал ли я, чтобы она так делала в Госфорде. Да, но тогда я просто не обратил на это внимания, сочтя за дурную привычку.

– Не будите ее, – попросил я, когда Пета подошла к двери.

Она повернулась ко мне, и, к своему немалому ужасу, я расплакался.

– Пожалуйста, Пета! Давайте сначала немного прогуляемся, прежде чем пойдем к ней.

Я не дал ей возможности ответить, повернулся и двинулся так спокойно, как мог, по коридору обратно к лифту, на котором мы только что поднялись. Я ткнул в кнопку первого этажа и, оказавшись в одиночестве, прижал сжатые кулаки к глазам.

Лайла еще не знала, что Пета со мной связалась. Несмотря на всю свою браваду в кафе, теперь, когда я очутился рядом с Лайлой, я осознал, что стою перед выбором, настоящим выбором. Теперь, когда мне известно, что она больна, я буду оплакивать Лайлу так или иначе, но я должен решить, хочу ли я наблюдать за тем, как она постепенно разваливается, теряя свою личность.

Последнее, что мне сейчас было нужно, это кофе, но я заказал себе чашечку. Я позвонил в офис, объяснил, что столкнулся с непредвиденной ситуацией и не знаю, когда вернусь. После этого я уселся за столик в кафетерии и принялся следить за тем, как уплывали минуты.

«Минуты, которые ты мог бы провести с ней», – напомнил мне ворчливый голос в голове.

Если я буду постепенно ее терять, мне следует проводить каждую секунду рядом с ней, впитывать в себя Лайлу, прежде чем болезнь полностью похитит ее у меня.

Или я могу вернуться домой, в не до конца отремонтированную квартиру, съесть стейк, выпить молока и посмотреть глупую передачу по телевизору… А еще можно пойти на работу и отсидеть в офисе до конца рабочего дня. Я смогу отыскать, чем заполнить пустоту. Остаться с Лайлой – значит стать свидетелем того, как пустота, оставшаяся после нашей разлуки, постепенно возвращается и становится даже больше.

Шло время. Слезы то и дело появлялись в уголках моих глаз. Я замечал, что на меня смотрят незнакомцы, но ничего не предпринимал.

Ко мне подошел старик с воротничком священника и уселся напротив.

– Могу я чем-то помочь, сын мой?

Я взглянул в его бледно-голубые глаза, обрамленные сеточкой морщин, и произнес:

– Как вы можете верить в Бога, если мир настолько ужасен?

Священник печально улыбнулся.

– Неправильно поставлен вопрос. Именно потому, что мир настолько ужасен, я и верю в Бога.

Задыхаясь, я прикрыл глаза.

– Если у меня и была вера, сегодня я ее потерял.

– Можно с вами немного посидеть?

– Сидите, если хотите.

Он молча сидел рядом довольно долго. Возможно, молился. Потом он протянул мне через стол свою визитку, пожал руку, после чего так же молча ушел.