Без тебя - [102]

Большое спасибо за все то добро, что я видела от тебя за все эти годы. Желаю всего хорошего.

Сёрша

К письму прилагался файл, слишком большой, чтобы его можно было переслать по электронной почте. Дрожащей рукой я открыл его. На экране появилось лицо Лайлы.

И тут же меня захлестнуло с головой почти физической болью. Плюхнувшись на табурет, стоявший у кровати, я указательным пальцем прикоснулся к изображению на экране. Если бы я мог залезть в проклятый экран, то сделал бы это.

– Привет, – прошептала она.

Я был в шоке, когда понял, кто лежит под одеялом на заднем плане.

– Мое имя – Сёрша Далила Мак-Дональд, а мужчина, лежащий на кровати позади меня, – любовь всей моей жизни. Его зовут Каллум Робертс.

Она с трудом заковыляла назад. Каждое движение вызывало у нее кашель. Ей было больно. Лайла выглядела очень нездоровой. Опустившись на кровать, она сильно меня толкнула.

– Я хочу мандарин.

Я вдруг понял, что именно она снимает, и это едва меня не доконало. Потом состоялся разговор между мной и Лайлой, и я ушел в сад. Как только я скрылся из виду, Лайла поднялась с постели и шаркающей походкой вернулась к столу. Я расплакался, глядя на экран.

– Меня зовут Сёрша Далила Мак-Дональд. Я умираю от болезни Хантингтона. Впереди меня ожидает долгая дорога унизительных страданий. Существующие на данный момент законы не позволяют защитить меня от них.

Она вытащила из-под стола небольшой пузырек без этикетки. Я не видел, откуда она его взяла. Из него Лайла вытряхнула на ладонь пригоршню маленьких таблеток. Ее глаза наполнились слезами.

– Это этаминал натрия. Я приобрела его нелегально, когда была в Мексике больше пяти лет назад. Сейчас я держу на ладони его смертельную дозу. Я сама приняла решение. Никто, присутствующий в данный момент в доме, об этом не знает. Я надеюсь… Я так спланировала, чтобы они были со мной, когда я умру, но решили бы, будто я умерла от воспаления легких. Они, я знаю, стали бы возражать против моего решения оборвать свою жизнь прежде, чем я перестану быть собой… – Гримаса исказила красивое лицо Лайлы. – Будь у меня больше времени, я бы поборолась за свои права, но уже слишком поздно. Мой разум уже не тот, что прежде. Я уже начинаю многое забывать. Не хочу медленно исчезнуть. Я уйду из жизни так, как сама запланировала, ясно осознавая, что я делаю. И еще раз: ни Пета Мак-Дональд, ни Каллум Робертс ничего не знают о том, что я задумала. Намасте[28].

После этого Лайла с видимым трудом проглотила несколько таблеток, встала и заковыляла прочь от камеры обратно в постель.

Я наблюдал… Пальцы мои до сих пор касались экрана…

Лайла села на кровати и стала меня ждать. Я принес ей этот дурацкий мандарин. Когда я на экране покинул спальню и отправился будить Пету, Лайла вновь выскользнула из постели и остановила видеозапись. Я помнил, что случилось потом…

Я бы не смог переслать видео, даже если бы захотел. Если бы Лайла в этом разбиралась, то поменяла бы настройки так, чтобы запись имела низкое разрешение. В этом случае файл стал бы меньше и без труда отправился бы по почте. Я бы ничего не узнал. Отключив питание, я взял лэптоп с собой. Я не мог сейчас думать о том, что увидел. Слишком рано… Слишком много… Я спрячу это знание где-нибудь в уголке собственного разума…

Я заставил себя покинуть этот дом.

* * *

– Что вы собираетесь дальше делать? – поинтересовался я у Петы.

Мы с братьями заехали к матери Лайлы по дороге в мою городскую квартиру. Мы хотели избавиться от скоропортящихся продуктов и проверить, как там Пета. К моему немалому удивлению, она неплохо держалась, судя по всему, примирившись со своей утратой.

– Мне никогда не хотелось жить на ферме, – призналась Пета, – но теперь, когда она умерла… ну… Я не знаю… Возможно, я перенесу сюда свои занятия. В саду можно будет сделать студию для учеников. Мне хочется быть рядом с ней.

– А сад?

Было очень важно, чтобы сад не захирел. Лайла об этом никогда не заикалась, но и так все было яснее ясного.

– Ох, Каллум! Я даже понятия не имею, с чего начать… Нет, Леон и Нэнси будут здесь работать, пока не умрут, а потом я передам сад какой-нибудь благотворительной организации, отстаивающей идеалы хиппи, – улыбнулась Пета, впервые с тех пор, как умерла ее дочь. – Обязательно придите на оглашение.

– Оглашение чего?

– Завещания.

Я поморщился.

– Пета! Мне там нечего делать. Если от меня что-то понадобится, просто позвоните мне.

– Нет, Каллум. – Она настаивала на своем. – Лайла упомянула вас в своем завещании. Вы обязательно должны присутствовать.

– Я не…

– Я весьма сомневаюсь в том, что Лайла передала вам свою тайную коллекцию картин Пикассо, но крайне удивлюсь, если она не оставила вам что-то на память о себе.

Эти умоляющие голубые глаза, до боли знакомые… Я вздохнул.

– Ладно.

Мы обнялись в последний раз, и я поцеловал ее в щеку. Потом я забрался к себе в машину, и Вилли повез меня в город.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я смотрел в окно на мелькающие деревья и водные просторы, которые прежде так радовали глаз Лайлы.

– Понадобится некоторое время, но со мной все будет в порядке.

* * *

Эд и Вилли улетали на следующий день. Я отвез их в аэропорт. Рейс Вилли был первым. Мы обменялись с ним рукопожатием, когда брат шел на посадку.