Без свидетелей - [91]

— Пиллингтон, идиот недоделанный, выложил журналистам все, что знал. Сегодня в утреннем выпуске «Бэннер» опубликовала всю полученную информацию. Теперь Мэри Виттейкер известно, что ее карта бита, и она моментально сбежит из страны, если еще не сбежала. Поедешь со мной в Лондон, Вимси?

— Естественно. Садись в автомобиль, не теряй времени. Бантер, мы возвращаемся в Лондон. Когда мы можем выехать?

— Прямо сейчас, милорд. Я держал ваши вещи и вещи мистера Паркера в упакованном виде на случай непредвиденного поспешного отъезда.

— Славный малый!

— А вот письмо для вас, мистер Паркер, сэр.

— Благодарю вас. А, понятно! Это отпечатки пальцев, которые были на чеке. Гм… Если отбросить кассира, на чеке осталось только два комплекта отпечатков: кузена Аллилуйи и какой-то женщины, предположительно, Мэри Виттейкер. Да, несомненно: вот здесь отпечатались четыре пальца левой руки, как будто дама придерживала чек, когда ставила подпись.

— Прошу прощения, сэр! Можно мне взглянуть на эту фотографию?

— Конечно. Возьмите себе одну копию. Я знаю, вам это интересно как фотографу. Что ж, всего хорошего, доктор. Увидимся в городе. Пошли, Питер.

Вимси поспешил вслед за другом. Вот потому-то, как сказал бы доктор Фолкнер, лорда Питера и не застало второе письмо от мисс Климпсон, доставленное чуть позднее из полицейского участка.

Они добрались до Лондона в двенадцать (исключительно благодаря Вимси, сидевшему за рулем) и отправились прямиком в Скотланд-ярд, высадив по дороге Бантера, которому, по его собственному признанию, не терпелось вернуться домой. Главный комиссар был отнюдь не в лучшем расположении духа: он был зол и на газету «Бэннер», и на Паркера, который не смог заставить молчать Пиллингтона.

— Одному Богу известно, где ее теперь искать. Наверное, она успела замаскироваться. Скорее всего, пути отхода у нее уже давно подготовлены.

— Может быть, она уже сбежала, — предположил Вимси. — Она вполне могла покинуть Англию в понедельник или во вторник. Если бы преступница решила, что на пути у нее больше нет никаких препятствий, она бы вернулась, чтобы вновь вступить во владение своим имуществом. Теперь она останется за границей. Это все.

— Очень боюсь, что ты прав, — мрачно согласился Паркер.

— Кстати, а что поделывает миссис Форрест?

— Ведет себя, как обычно. Мы ее, конечно, непрерывно опекаем, но делаем это весьма ненавязчиво. Этим заняты три человека: один изображает продавца фруктов, другой — приятеля портье, который частенько заглядывает к своему другу, чтобы дать ему совет насчет ставок на ипподроме. Третий, этакий странноватый с виду субъект, непрерывно занят чем-то на заднем дворе. Все они сообщают, что она выходила из квартиры и возвращалась обратно, ходила по магазинам. Однако ест она, как правило, дома. Никто к ней не приходил. Еще два человека, которые следят за ней, когда она выходит из квартиры, сообщают, что вне дома она ни с кем не говорила и никому не передавала денег.

— Простите, сэр, — сказал полицейский, просунув голову в дверь. — К вам слуга лорда Питера Вимси со срочным посланием.

В кабинет вошел Бантер. Выправка его была безупречна, но глаза сверкали. Он положил на стол две фотографии.

— Милорд, джентльмены, я прошу у вас прощения, но не могли бы вы поближе взглянуть на эти снимки?

— Отпечатки пальцев? — вопросительно произнес шеф.

— Один из снимков — наша собственная полицейская фотография отпечатков, обнаруженными на чеке на 10000 фунтов, — пояснил Паркер. — Другой… Где вы его взяли, Бантер? Отпечатки те же самые, но это не наш снимок!

— Моему неопытному глазу они показались похожими, сэр. Я подумал, что лучше будет передать это дело на ваше усмотрение.

— Пришлите сюда Дьюсби, — сказал комиссар. Дьюсби, руководитель отдела, занимающегося отпечатками пальцев, дал ответ без всяких колебаний.

— Несомненно, это одни и те же отпечатки, — заявил он.

Тут для Вимси забрезжил свет.

— Бантер, это отпечатки с бокала для вина?

— Да, милорд.

— Но они же принадлежат миссис Форрест!

— Вы так мне и сказали, милорд, и поэтому я занес их в каталог под этим именем.

— Тогда, если подпись на чеке не поддельная…

— То нам не придется далеко искать эту птичку, — свирепо сказал Паркер. — Двойная жизнь! Черт бы побрал эту особу, из-за нее мы потеряли кучу времени. Ну, теперь-то она у нас в руках. За ней числится, по меньшей мере, убийство Финдлейтер, а может, и дело Готобед.

— Но, насколько я помню, у нее было алиби, — удивился шеф.

— Было, — зловеще сказал Паркер, — но подтвердить его могла только девушка, которую убили. Похоже на то, что она решила заговорить, и тогда преступница избавилась от нее.

— Похоже на то, что несколько человек уже об этом догадались, — вставил Вимси.

— Включая тебя. Светлые волосы миссис Форрест — всего лишь парик.

— Вероятно. В общем-то, мне никогда не казалось, что это ее природный цвет волос. В тот вечер, когда я встретился с ней наедине, на ней был некий тюрбаноподобный головной убор. Под ним она могла оказаться вообще лысой.

— Ты не заметил шрама на пальцах правой руки?

— Нет, потому что ее пальцы были сплошь унизаны кольцами. За ее отвратительным вкусом стоял удивительно здравый смысл. Думаю, она собиралась подсыпать мне наркотик или, когда это не удалось, заняться со мной любовью, пока я не засну, а затем, так сказать, «вывести из обращения»! Весьма печальный инцидент. Влюбленный член закрытого клуба умирает на чужой квартире. Родственники покойного, стремящиеся замять это происшествие. Думаю, она выбрала меня, потому что видела, как я встречал в Ливерпуле Эвелин Кроппер. Готов предположить, что Берту Готобед постигла именно такая участь. Закончив работу, встретила прежнюю хозяйку; пять фунтов в сумочке, вкусный ужин, шампанское… Бедная девочка напивается едва ли не до потери сознания, ее запихивают в автомобиль, приканчивают там, а потом отвозят в Эппинг-Форест и бросают в лесу рядом с сэндвичем и бутылкой из-под пива. Как просто найти верное объяснение, особенно, если знать все заранее.