Без страховки - [3]

Наконец врач «Скорой помощи» опустил задранную одежду альпиниста и посмотрел на Синицкую снизу вверх.

– Ну что, коллега? Мы с вами наблюдаем ярко выраженный синдром раздражения брюшины.

– Это когда как? – насторожился Чистяков, глядя на серьезные лица медиков. – Что это значит?

– Это означает, что больной ощущает боль не только в момент нажатия, – пояснила Ольга, – но и особенно в момент ослабления давления руки на брюшную полость.

– Может, пойдем покурим? – со странным энтузиазмом предложил Иван и выразительно посмотрел на Синицкую.

Ольга молча кивнула головой и стала подталкивать Чистякова к выходу. Врач «Скорой помощи», вытаскивая на ходу сигареты, отошел в сторону от палатки и закурил, ожидая, когда к нему подойдут Синицкая, инструктор группы и Чистяков.

– Намек я понял, но не уловил деталей, – проговорил Игорь и посмотрел в глаза Ивану.

– Да, ребята, давайте конкретнее! – поддержал его встревоженный Влад Пахомов.

– А куда конкретнее? – спросил Иван, задумчиво затягиваясь сигаретой. – Парня нужно срочно на операционный стол. Там уже гнойное воспаление. Прорваться может в любой момент. Если бы речь шла только о том, чтобы уложить его на носилки и довезти по асфальту до ближайшей хирургии, то я бы рискнул. Но все ваши веревочные переправы приведут к тому, что больной будет напрягаться. А если у него это дело прорвется в процессе переправы? – Врач внимательно посмотрел на Синицкую. – Вы как, коллега?

– Если у вас есть все необходимое, то, наверное, смогу ассистировать, – ответила Ольга. – Только как нам обеспечить необходимые условия?

– Ребята! – вставил испуганный Пахомов. – Вы сейчас о чем?

Медики дружно взглянули на инструктора, но вопрос оставили без ответа.

– Ну и отлично, коллега, – снова заговорил Иван, обращаясь по-прежнему к Синицкой. – А условия, я думаю, мы сможем обеспечить. Главное, чтобы вертолет с подъемником нам обеспечили хотя бы завтра. – Врач повернулся к Чистякову: – Что там в вашей конторе по этому поводу обещали?

– Не позднее завтрашнего вечера, – машинально ответил Игорь, который уже все понял: Иван с Ольгой решились на операцию прямо здесь, в альпинистском лагере.

– Вы что, хотите его резать прямо здесь? – дошло наконец и до Пахомова.

– Ну, что вы, дружочек, – ответил с улыбкой Иван, – как можно? Мы будем оперировать!

– Тьфу! Какая разница? – забегал Влад глазами по лицам всех присутствующих. – Резать, оперировать. Вы что, на полном серьезе?

– Успокойтесь, Влад, – сказала Синицкая. – Я понимаю, что вы лично отвечаете за каждого в вашей группе. Но поймите, что другого выхода просто нет. Любое промедление может угрожать жизни вашего подопечного. Да и вашей вины в случившемся никакой нет. Абсолютно. Вся ответственность теперь лежит на нас.

– Да я не про ответственность! – обиделся Пахомов. – Вы в самом деле считаете, что в таких вот условиях можно провести успешную операцию?

– Молодой человек, – нравоучительно заметил Иван, который был старше инструктора всего лет на пять, – есть такая научная дисциплина, как военно-полевая хирургия, которую проходят во всех вузах. Она как раз и предусматривает оказание помощи в подобных условиях. А я к тому же хирург. Да и операция эта лишь называется так громко. По сути, это послойное вскрытие брюшины, перетягивание у основания воспаленного отростка и его удаление путем отстригания. Все! Вот если гной прорвется в брюшную полость, вот тогда будут большие проблемы, даже для условий современного хирургического стационара. Понимаете?

– То есть ничего опасного в этой операции нет? – несколько успокоился Пахомов.

– Абсолютно простая операция, которую может провести любой студент-медик. Дело не в этом.

– А в чем? – снова насторожился инструктор.

– В том, что любая операция имеет определенный процент риска. Даже удаление зуба. Видите ли, Влад, все это настолько индивидуально, что давать гарантии на сто процентов никогда нельзя. Есть личная непереносимость каких-то медикаментов, а нам придется использовать хотя и местную, но анестезию. Есть другие реакции организма, абсолютно непредсказуемые. Это все журналисты придумали насчет врачебных ошибок. А на самом деле мы о человеческом организме знаем очень мало, несмотря на все грандиозные, казалось бы, успехи и достижения медицины. Вам могут за всю жизнь сделать десятки и даже сотни уколов какого-то определенного антибиотика, а на двести первом у вас просто остановится сердце или возникнит аллергическая реакция, которая приведет к почти мгновенному летальному исходу.

– То есть риск все равно есть?

– Риск существует всегда. Другое дело, что в клинических условиях мы с коллегой были бы больше готовы к возможным неожиданностям. Но тут уж ничего не поделаешь. Придется нам идти на этот риск. Выхода другого просто нет. Если не оперировать, то парень погибнет. А если оперировать здесь и сейчас, то у него очень хорошие шансы выжить. Понимаете, каков расклад?

– А я так понимаю, – вставил Чистяков, – что мне придется срочно перебираться на ту сторону за всем необходимым в вашу машину.

– Совершенно верно, – согласился Иван и повернулся к Ольге: – Вы, коллега, небось общую терапию заканчивали? Чего-чего, а аппендиксы удалять и при асфиксии трубки вставлять вас учили. Какие-нибудь повышения квалификации проходили по линии вашей медицины катастроф?