Без семьи - [5]

Куда он меня вел? Сильно обеспокоенный, я стал думать, как бы избежать угрожающей мне опасности. Поэтому я начал отставать, решив спрятаться от Барберена в ближайшей канаве. Но Барберен отгадал мое намерение: он взял меня за руку и заставил идти рядом с ним. Так мы и вошли в деревню. Встречные оборачивались и с любопытством смотрели на нас, потому что у меня был вид злой собаки, которую тянут на поводке. Когда мы проходили мимо харчевни, стоявший на пороге хозяин окликнул Барберена и пригласил его войти. Барберен взял меня за ухо и, пропустив вперед, закрыл за собою дверь.

Я успокоился: деревенская харчевня отнюдь не пугала меня. Наоборот, мне уже давно хотелось в ней побывать. Не раз проходя мимо дверей, я слышал, как из харчевни раздавались крики и песни, от которых дрожали стекла. Что там делали? Что происходило за этими красными занавесками? Теперь я это узнаю!

Барберен уселся за стол вместе с хозяином, а я поместился возле очага и стал смотреть по сторонам.

В противоположном от меня углу сидел старик с большой белой бородой, одетый в такой странный костюм, какого я еще никогда не видывал. На голове у него была высокая фетровая шляпа с зелеными и красными перьями, из-под которой спускались на плечи длинные пряди волос. Меховая безрукавка из овчины плотно облегала его фигуру. Шерстяные чулки доходили почти до колен и были крест-накрест перевязаны красными лентами. Он неподвижно сидел на стуле, опершись подбородком на правую руку, и был похож на деревянную статую. Под его стулом лежали и грелись два пуделя: белый и черный, и маленькая серая собачка с лукавой, ласковой мордочкой. На белом пуделе было надето старенькое кепи полицейского, державшееся под подбородком на кожаном ремешке.

В то время как я с любопытством рассматривал старика, Барберен и хозяин харчевни разговаривали вполголоса. Я понимал, что речь шла обо мне.

Барберен рассказал ему, что пришел в деревню для того, чтобы просить мэра выхлопотать из приюта пособие на мое содержание. Значит, матушка Барберен кое-чего добилась, и я тотчас же сообразил, что если Барберен будет получать пособие, мне нечего будет бояться, что меня отдадут в приют. Старик, казалось, не слушал их разговора, но вдруг он протянул по направлению ко мне правую руку и, обращаясь к Барберену, спросил:

— Так этот мальчик вам в тягость?

— Да!

— И вы думаете, что администрация приюта согласится платить вам за его содержание?

— Черт возьми, но раз у него нет родителей, а я кормлю его и одеваю, должен же кто-нибудь платить мне за него! По-моему, это справедливо.

— Не возражаю. А вы уверены, что всегда делается то, что справедливо?

— Конечно, нет.

— Поэтому-то вы никогда и не получите денежного пособия, о котором хлопочете.

— Тогда он отправится в приют. Нет такого закона, чтобы заставить меня держать его, раз я этого не хочу.

— Вы в свое время согласились взять ребенка — значит, приняли на себя обязательство его содержать.

— Ну, а я его держать не намерен и так или иначе от него отделаюсь.

— Мне кажется, я могу вам указать средство отделаться от него и притом кое-что заработать, — сказал старик после минутного размышления.

— Укажите мне это средство, и я поставлю вам бутылочку с величайшей охотой.

— Заказывайте бутылку. Ваше дело в шляпе.

— Наверняка?

— Наверняка!

Старик поднялся со своего места и уселся напротив Барберена. В тот момент, когда он встал со стула, его овчина как-то странно оттопырилась, словно под левой его рукой находилось какое-то живое существо.

— Вы хотите, чтобы этот ребенок не ел больше вашего хлеба или чтобы его содержание вам оплачивалось, не так ли? — спросил он.

— Правильно, потому что…

— Почему вы этого желаете, меня совсем не интересует. Мне достаточно знать только то, что вы не хотите держать у себя ребенка. Если это так — отдайте его мне, я буду его содержать.

— Отдать его вам?

— Ну да, черт возьми! Ведь вы же хотите от него отделаться?

— Отдать вам ребенка, такого милого, славного мальчика? Посмотрите-ка на него.

— Я его видел.

— Реми, подойди сюда!

Дрожа от страха, я приблизился к столу.

— Полно, не бойся, малыш! — произнес старик.

— Ну, смотрите, — продолжал Барберен.

— Разве я говорю, что мальчик некрасив? Я вовсе не желаю иметь урода.

— Ах, если бы он был уродом с двумя головами или хотя бы карликом…

— Тогда бы вы не думали об отправке его в приют. Вы прекрасно знаете, что урод — это ценность, из которой можно извлечь большую выгоду. Но этот мальчик не карлик и не урод, он вполне нормален и потому ни на что не годен.

— Как ни на что? Он может работать.

— Нет, такой ребенок не годится для сельских работ. Поставьте его за плуг — и вы увидите, долго ли он протянет.

— Десять лет.

— И месяца не протянет.

— Да посмотрите на него…

— Посмотрите на него сами!

Я стоял между Барбереном и стариком, которые толкали меня друг к другу.

— Все равно, — заявил старик, — я беру его таким, каков он есть. Только, разумеется, я его у вас не покупаю, а нанимаю. И даю за него двадцать франков[2] в год.

— Двадцать франков!

— Цена хорошая, плата вперед. Вы получаете всю сумму сразу и освобождаетесь от ребенка.

— Из приюта мне будут платить за него не меньше десяти франков в месяц.