Без права на жизнь - [34]

Голос Ткачёва стал твёрдым и решительным.

— Он для нас, как гвоздь в заднице. И я не уверен, что при первой серьёзной стычке с немцами, он не сбежит и не сдастся в плен.

— Понимаю.

— Сделай это тихо, и после уничтожь все доказательства.

Ткачёв увидел на моём лице недовольство и шёпотом сказал:

— Миша, этот грузин подонок и мразь. Оставляя его в живых, ты свою жизнь подвергаешь опасности. Теперь о том, что предстоит сделать тебе, слушай внимательно и запоминай.

Он вытащил из своего портфеля небольшой предмет, чем-то напоминавший старый, советский приёмник и включил. Я догадался, что это портативная глушилка, чтобы наш разговор, никто не смог услышать и записать.

Георг Лифшиц.

Майор Моос[1], руководитель школы Абвера, которая находилась на даче Пилсудского в местечке Сулеювек, близ железнодорожной станции Милосна в Польше, прохаживался вокруг небольшого пруда, в парке, мрачный и угрюмый. Звонок из Берлина застал его врасплох, хотя при его загруженности работой, это скорее было исключение, чем правило. Ему не нравилось, что Рейхсканцелярия проявляла озабоченность текущими делами, и требовала списки агентуры передать в «Верфольф», ставку Фюрера в Стрижевку, в восьми километрах от Винницы. Дела на фронте шли не лучшим образом, но это не давало право никому не доверять одному из лучших разведчиков Германии. Самолёт его доставил на линию фронта и Моос, чувствовал себя после перелёта, будто выжатый лимон. Он не выспался, накануне вечером имел трудный разговор со своим заместителем, который был человеком Гиммлера, и разногласия между ними могли закончиться не в пользу Мооса.

Присаживаясь на скамейку, он смотрел на зеленоватую воду в пруду, и пытался ни о чём не думать. Хотя мысли о доме не давали покоя. Закрывая глаза, вспоминал довоенные годы, родителей и Катрин. Эта девушка буквально свела с ума молодого и полного сил офицера. Их встреча была предначертана судьбой, и Катрин с лёгкостью и детской наивностью, завоевала сердце юноши. Глаза. Майор вспомнил зелёные глаза Катрин, когда она смеялась в кафе, напротив городской ратуши, в Берлине, и сам непроизвольно улыбнулся. Как будто Катрин стояла рядом с ним, в этой заброшенной дворянской усадьбе, на юге Украины, и хотела взять его за руки и потянуть за собой. В то место, где нет войны и течёт, словно быстротечная река, мирная жизнь. Катрин умерла. В возрасте двадцати восьми лет. От рака. С того времени майор Моос никого не любил. Любовь в его сердце к несчастной Катрин превратилась в красивую сказку. Он знал её начало, и придумывал конец, более счастливый, чем в реальной жизни. Заглушая невыносимую боль, он потерял веру в человечество, слепо следовал приказам, и расстреливал в лагерях заключённых. Его боялись не только враги, но и друзья.

Он встал, выпрямил спину и поднял голову вверх. Высокие деревья закрывали от палящего солнца, и воздух наполненный ароматом трав, полей и пеним птиц, убаюкивал. Плодородная земля и варвары русские. Майор крайне негативно относился не только к славянам. Вся его идеологическая закваска, имели стойкие корни Геббельса. Усмехаясь, он вспомнил пламенную речь доктора Геббельса в тридцать третьем году. Когда Геббельс намеренно затянул доклад, чтобы солнце вышло из-за туч, в момент появления на трибуне Адольфа Гитлера. Десятки тысяч на площади орали слова приветствия будущему Рейхсканцлеру Германии.

«Один народ, один рейх, один фюрер», — цитаты Геббельса Моосу нравились, и он тогда сам, опьянённый общей истерикой, готов был уничтожать врагов Германии, безжалостно. С Адольфом Гитлером Моос познакомился в тридцатых годах. Фюрер произвёл на молодого офицера неизгладимое впечатление своим напором, цинизмом и преданностью идеалам партии. И когда встал вопрос о новом начальнике разведшколы, Фюрер отдал предпочтение Моосу, вместо предложенного Гиммлером Ганса Брехта. И не ошибся. Агентурная сеть выявляла не только врагов Германии, но и имела цепочку из мелких филиалов по всей Европе и далеко за её пределами. Своей работой Моос гордился, продолжая верить, в безоговорочную победу Германии.

— Хайль Гитлер!

Резкий, молодой голос за спиной майора, от неожиданности заставил вздрогнуть. Моос побледнел, и с ненавистью в глазах повернулся и посмотрел на подтянутого, высокого танкиста, Георга Лифшица. Тот был на голову выше майора, крепок физически, атлетически сложен. Настоящий ариец, светловолосый, с голубыми глазами. Мечта любой женщины!

— Хайль Гитлер, — ответил Моос, раздражённым тоном, и слегка поднял правую руку, как всегда делал Фюрер. — Где Вас черти носят, Георг? Уже битый час заставляете ждать.

— Прошу прощения, господин, майор, в штабе ждал приезда генерала с планом наступления.

Майору понравился сильный и уверенный в себе молодой офицер. Внушал оптимизм и преданность идеалам нацизма. Безусловно, ему можно доверять и исключить, что документы не попадут по назначению.

— Садитесь, я Вас надолго не стану задерживать.

Моос взял в руки портфель и похлопал по нему.

— Знаете, что в портфеле, Георг?

— Не могу знать, господин майор. Меня предупредили о секретности задания, больше ничего.