Без права на ошибку - [24]
— Только не от него, нет-нет. Да чего же вы стоите! — епископ пододвинул кресло. — В такое время приходится быть осторожным и очень осмотрительным. Порою не только другим, а и себе не доверяешь…
В алтаре было жарко натоплено. Иероним расстегнул пальто и направился к креслу. На груди блеснул крест.
— Чудеса господни! — воскликнул Егорий. — Да у вас даже и крест не реквизировали? А ведь в нем фунт серебра.
— Все оставили при мне, я — личность неприкосновенная, имею дело с церковными ценностями, а паче того, творю угодное большевикам деяние: выявляю возможность помощи голодающим от нашей церкви… Не так ли по бумаге-то?
Они оба понимающе улыбнулись.
— А в лесу-то, поди, испугались разбойников? — спросил епископ.
— Истинно так. Вот уж страху натерпелся, так натерпелся… А уж монах, что меня вез, чуть не умер от страха.
— Ох, верю-верю. Меня самого летом в том лесу ограбили нечестивцы. Ничего так не жалею, как револьвер. Дареный он был. Сам святейший патриарх Московский и всея Руси Тихон вручил мне его при назначении епископом. Теперь уж и номер револьвера запамятовал, только три последние цифры так и стоят перед глазами — 120…
У Иеронима мелькнула догадка: Ростовский бахвалился перед ним, что он со своей братвой попа грабанул в лесу вблизи хутора Горского, там и револьвер добыл. Лес-то тот самый. И цифры последние совпадают. А что из этого следует? А то: револьвер, что лежит у него, Иеронима, в кармане, принадлежит Егорию, сидевшему бок о бок! Вот так переплет!
А епископ между тем продолжал сетования:
— Как полагается, об ограблении-то я заявил в милицию, но о револьвере — ни-ни. Да что проку? Разбойников и по сей день не изловили, гуляют да народ пугают.
— Кстати, владыко, — Иероним внимательно посмотрел на Егория. — И меня смущает одно обстоятельство: каким образом чекисты могли узнать, что я буду в Вожгурезьском монастыре? Выехал я туда от вас, и, кроме вас и вашего кучера-старосты, никто не должен был знать об этом. Так?
— Видите ли… — Епископ замялся. — Случаются обстоятельства, кои не предугадаешь. Сам все уж передумал, но на старосту не погрешу, верю ему, как самому себе, надежный человек, и мне предан.
— Уж не себя ли мне подозревать? — невесело пошутил Иероним. — Кого же еще-то? Кто мог сообщить?
— Не так давно, — размышлял вслух Егорий, — мы наказали приходского священника Никодима.
— За доносы?
— Да нет, за толстовство. Призывал прихожан ко всепрощению, ко всеобщей любви и справедливости… Надо не на живот, а на смерть стоять против нечестивцев в Советах, а он… А как наказали? Постригли в монахи и сослали в тот самый монастырь, в Вожгурезь. Озлился он на епархиальное управление, грозится разоблачить православие… Не иначе — его рук дело. Никто другой, а он и сообщил в ЧК о вашем пребывании в обители.
Иероним вспомнил слова Удалого о том, что среди церковников идет размежевание, нет единства по отношению к большевикам и Советам. И подумал: нужно, по возможности, попутно выявить, кто из них по какую сторону межи находится. А вслух сказал о Никодиме:
— Это вы ошибку допустили. Таких, как расстрига Никодим, не следовало держать в такой близи к святой обители. — Он достал часы, щелкнул крышкой и заторопился:
— Мне пора, владыко Егорий.
— О, как я прогневил вас, отвергаете мое гостеприимство…
— Сожалею. Был бы очень рад снова побывать у вас, но я еще так и не добрался до Ильинского прихода. Не в моих обычаях отказываться от задуманного.
— Ну, храни вас господь! В Ильинское, с вашего позволения, мой староста вас доставит. И помните: мой дом всегда в вашем распоряжении. Зайдите к нам! Отдохнете немного, матушка вас попотчует…
Иероним вышел из собора, неторопливо побрел по заснеженной дороге, прикидывая в уме: «С Егорием, кажется, пока все обошлось, подозрения, возникшие у него, удалось рассеять. Значит, дочь своими догадками о Московском протоиерее с отцом не делилась. Теперь необходимо встретиться с Машей, поговорить с ней, но не попадать больше впросак…» Как повести этот разговор, он пока еще не знает… Не знает и того, как Удалой воспримет задержку Иеронима чекистами, его пребывание в ЧК, если уже пронюхал об этом. Да какое там «если»! Удалому, пожалуй, раньше Егория донесли. Лучше сегодня в типографии не появляться, а сходить на Малиновую улицу к Ростовскому и через него выяснить положение дел. Заодно и Гирыша проведать, за него он в ответе перед совестью. Не сладко приходится парнишке.
Иероним так погрузился в размышления, что не заметил, как поравнялся с домом епископа. Он хотел постучать в калитку, но его остановил стук двери на крыльце и похрустывание на снегу быстрых легких шагов. «Неужели Маша?» — подумал он и вдруг почувствовал, как сильно забилось сердце. Калитка скрипнула, и появилась Маша.
Иероним увидел ее большие, будто распахнутые настежь глаза. Маша стояла рядом, и ему захотелось протянуть руку, дотронуться до белой пуховой шали, наспех накинутой на плечи…
— Здравствуйте… Я вас увидела в окно, Иван Александрович… С приездом…
Иероним заметил, что Маша взволнована и рада его приходу.
«Значит, она тоже вспоминала обо мне», — с удивлением поймал он себя на этой мысли… Выходит, что новая встреча оказалась желанной для обоих…
В книге описывается классовая борьба в деревне в период коллективизации, враждебные действия служителей культа против Советской власти. События раскрываются через восприятие чекиста Димитрия Ковалева, посланного расследовать исчезновение председателя колхоза «Красный Октябрь» Федора Романова. Читатели, особенно молодые, узнают из книги, как трудно было устанавливать новую жизнь в деревне, какие жертвы приходилось нести при этом. Книга написана на документальной основе.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!