Без покаяния. Книга 2-я - [18]

Все произошло слишком быстро. Как он ни стремился продлить это первое обладание возлюбленной, нечто, таившееся в нем, было сильнее его умственных намерений, его воли. Она ничего не сказала. Он тоже ничего не сказал. Оба находились под мощным воздействием неизвестного им прежде немыслимого наслаждения…

Потом он заглянул ей в глаза. Они продолжали таинственно мерцать, и в них были и радость, и удивление, и боль. Он не знал, причинил ли боль ее телу, но что душу вверг в страдания — отчетливо осознал. И еще он понял нечто, чего не мог понять прежде. Он получил награду, но платила за нее одна она. И молча принимала это, не жалуясь и никого не виня.

* * *

Примерно через час непогода улеглась, оставив Чесапикский залив в относительном спокойствии. Дождь, если шел, то мелкий, звуков его не доносилось больше до слуха тех, кто находился в старом особняке. Бритт лежала поверх одеяла, все еще переполненная переживаниями свершившегося. Элиот рядом с ней задремал, его тяжелая рука лежала поперек ее тела, и жар, исходящий от его сильной плоти, до сих пор пронзал ее до содрогания.

Она медленно приходила в себя. Никогда выход из любовной игры не продолжался у нее так долго. Так вот что такое секс, переплетенный с очень сильным чувством!

За все это время она ни разу не вспомнила об Энтони, вообще ни о чем, что раньше казалось ей таким важным. Она просто лежала, и мысли, легкие и красивые, как летние облака, проплывали по небу ее сознания.

Только спустя некоторое время Бритт начала осознавать, что, собственно, с ней произошло. Но и то поначалу событие показалось ей прекрасным, только прекрасным и упоительным. Далеко не сразу она вспомнила, что оно имеет и другую сторону. Она не готова была встретиться лицом к лицу с этим другим, ибо этим другим была ее собственная совесть. Как сможет она теперь жить, даже если этого никогда больше не повторится? Но нет, это не сегодняшние мысли. Она обдумает все завтра, завтра…

И вдруг резкий телефонный звонок разорвал тишину, заставив ее вздрогнуть. Элиот поднял голову.

— Господи, кто это может быть? — пробормотал он.

— Наверное, из больницы, — едва дыша, с колотящимся сердцем прошептала Бритт.

Элиот встал и подошел к телефону, чуть не на ощупь отыскав трубку.

— Хэлло? Кто? Энтони? — Бритт содрогнулась. — Дженифер гораздо лучше, — продолжал Элиот. — Доктора думают, что мы завтра сможем забрать ее домой. Самое крайнее — послезавтра… Да, конечно, мы рады… — После небольшой паузы он сказал: — Она у себя. Нет, Энтони, боюсь, что уже спит. Умаялась она с нами, и со мной, и с Дженифер. Нам ведь и ночами пришлось дежурить возле малышки.

Спокойный голос Элиота, произносящий ложь, сильно смутил Бритт. Что это, просто дипломатические навыки Элиота?.. Или неискренность в его натуре? Нет, ответа она не знала. И все же была благодарна ему, что он освободил ее от столь неприятного сейчас контакта с мужем. Если бы он передал ей трубку, она вряд ли смогла бы что-то сказать, она бы просто захлебнулась в слезах. Как вообще она сможет теперь посмотреть в глаза Энтони?..

А Элиот продолжал говорить:

— Если хотите, я разбужу ее… Хорошо, конечно. Обязательно скажу. Что-нибудь еще передать? Ладно. В таком случае спокойной ночи.

Он осторожно положил трубку, будто Бритт и впрямь спала, а он не хотел ее будить, и, подойдя, присел на краешек кровати. Она смотрела в потолок, но краешком глаза видела его. Он посидел и, облокотясь о подушку, прилег рядом.

— Что мы натворили… — прошептала она.

Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Мы сотворили любовь. И сделали это потому, что оба сильно хотели друг друга. Никогда, Бритт, ты слышишь, никогда я не пожалею о случившемся с нами сегодня. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.

— От этого наш поступок не станет лучше.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Это не имеет значения.

— Это имеет значение. От этого мир переменился.

Внутри у нее все содрогнулось. Она сказала неверным голосом:

— Я хотела этого, да. Но даже, когда это происходило, я знала, что это очень плохо… Что это беда. О, если бы этого не случилось!..

— Но это случилось. И никто не виноват. Мы поступили так, как требовала от нас природа.

— Я хотела уехать домой!

— Но ты осталась здесь, со мной. — Голос его прозвучал чуть сильнее, чем прежде.

Безнадежность нахлынула и поглотила ее, она будто тонула во мраке зловещих предчувствий. Пытаясь схватиться хоть за какую-то соломинку реальности, она спросила:

— Что сказал Энтони?

— Ничего. Передал привет. Сказал, чтобы ты ему завтра позвонила.

Элиот произнес эти слова холодно, отчужденно. Она заплакала, закрыв лицо руками.

— Как я теперь посмотрю ему в лицо?

— Не думай об этом, Бритт.

— О чем же я должна думать?

— О нас. Думай о нас. — Он повернул ее лицо к себе. — Послушай меня. То, что мы сделали, мы сделали не по случайному стечению обстоятельств. Мы оба хотели этого. Мы просто исполнили свое предназначение.

— Какое тут может быть предназначение?

Он взглянул на нее, лица его в темноте она почти не различала.

— Принадлежать друг другу. — Что если он прав, промелькнуло у нее в голове. А он, помолчав, добавил: — Бритт, случившееся имеет свои причины.