Без покаяния. Книга 1-я - [48]

В пятницу, после обеда, она смешивала виски с содовой для Энтони и водку с тоником для себя, и оба они следили за ходом предвыборных прений кандидатов в президенты. В этот момент и позвонила тетя Леони со своим печальным известием.

Нельзя сказать, чтобы новость особенно расстроила Бритт: своего дядюшку она, мягко говоря, недолюбливала, виня в смерти сестры Кэди. Но она ни минуты не сомневалась в том, ехать ли ей на похороны, ибо знала, что нужна своей милой тете Леони. Со стороны покойного там хватало родни, но вот у тети Леони родственников, кроме Бритт, пожалуй, больше и нет, так что ее присутствие на погребении дядюшки в какой-то мере даже необходимо.

Когда она приехала, Джаннет Джонсон, приятельница и соседка тетушки, потяжелевшая за то время, как Бритт не была дома, фунтов на двадцать, сидела с тетей Леони в гостиной. Сама тетушка была высокой, костистой женщиной, как и все в роду Уоллесов. Бритт и ее погибшая сестра Кэди переняли свою стройность и красоту от матери. Но ясные серо-голубые глаза достались Бритт от тетушки, тоже не лишенной привлекательности, как и все женщины в роду отца девочек. Да и вообще, несмотря на то, что девочки уродились похожими на мать, сходство с тетушкой тоже было очевидным.

Когда Бритт увидела заплаканное лицо тети Леони, глаза ее тоже увлажнились. Они обнялись. Знакомый запах, исходивший от тетушкиной кожи, запах того мыла, которым Бритт мылась в детстве, заставил ее снова почувствовать себя ребенком. Они вместе погоревали и поплакали. Каждая из них по своим причинам, но а обе — из-за того, что дядя Эрл так неожиданно, ни с кем не простившись, покинул этот мир.

* * *

Два дня спустя, в понедельник, с утра зарядил дождь, пробуждающий унылые воспоминания, северный ветер нес нескончаемую вереницу туч. Бритт сидела в комнате, которую помнила еще девочкой, и смотрела на ветки дерева, растущего под окном. За день до того, когда тетя Леони отправилась в церковь, Бритт съездила в Истон, где похоронены Кэди и их мать.

Бритт была слишком маленькой, чтобы отчетливо помнить мать, Лору Бритт Уоллес. Но Кэди совсем иное дело. Воспоминания Бритт о сестре до сих пор сохраняли кристальную ясность, и они посещали ее довольно часто, будто она здесь и там натыкалась на стопки старых фотографий. На самом деле никаких фотографий не осталось, все это было утрачено с исчезновением из их жизни отца, Джека Уоллеса, которого Бритт с тех пор ни разу не встречала и надеялась не встретить.

Хотя отец ее приходился тете Леони родным братом, та никогда не говорила о нем. И если Бритт пыталась ее расспросить о нем, та быстро переводила разговор на другую тему. Еще будучи ребенком, Бритт догадывалась, что исчезновение семейного фотоальбома как-то связано с Джеком Уоллесом, то ли он унес его с собой, то ли его уничтожили оставшиеся.

Бритт очень неясно помнила отца. Все, что осталось в памяти, это темная фигура в коричневой фетровой шляпе. Декабрьской ночью он привез ее и Кэди в Маунт Айви, а сам даже не зашел в дом, и лицо его оставалось в тени.

Ту ночь Бритт помнила отчетливо. Весь путь она провела, тихонько сидя на заднем сиденье и наблюдая, как всполохи света от встречных автомобилей проносятся по потолку их «ремблера». Они обе, она и Кэди, были закутаны в одеяла, поскольку обогреватель не работал. Кэди, свернувшись калачиком рядом с Бритт, почти всю дорогу спала.

Когда они прибыли в Маунт Айви, папочка перетащил их на крыльцо, где в желтом свете голой электрической лампочки стояла тетя Леони; ворот большого толстого свитера плотно облегал ее шею, а лицо казалось серым, изможденным. Насколько Бритт могла помнить, между отцом и тетей сказано было немного. Папаша на прощание чмокнул девочек; так это и осталось в памяти поцелуем человека без лица, последним прости-прощай существа в темной фетровой шляпе.

Бритт вздрагивала от каждого резкого порыва ветра, слишком уж сильно все это отдавало впечатлениями детства, когда ветер, казалось, вот-вот прорвется сквозь хлипкие стены в старенький дом. Пару лет назад они с Энтони оплатили ремонт тетушкиного домика, он был порядочно укреплен и получил новую обшивку. Но даже теперь она, находясь здесь, не может избавиться от нахлынувших детских страхов.

Из плена пасмурных воспоминаний ее вырвал упоительно аппетитный запах жарящегося бекона. Она стряхнула с себя грусть-тоску и детские обиды и почти весело отправилась вниз, к тете на кухню завтракать.

— Ну и погодка! Самое оно для похорон, — сказала тетя Леони.

— Да уж. Как по заказу, — отозвалась Бритт.

За едой они обсудили множество самых разных вещей. Но разговор не мешал Бритт прислушиваться к монотонному шуму дождя, все навевавшему, помимо ее воли, грустные воспоминания детства.

С того дня, когда у Харрисона случился сердечный приступ, а они с Энтони говорили вечером о продолжении рода, Бритт много думала о своем детстве. Особенно много думала о своем отце, он прямо-таки не выходил у нее из головы. И хоть эта тема сейчас не особенно подходила к случаю, она все же решила выжать из тетушки хоть какие-то сведения о человеке в темной фетровой шляпе.