Без покаяния - [14]

Святой Борис идёт в ночи…

И бронзовым тот стал огарок,

И пламя ровное свечи.

Старый петух (сказка)

Cтар я стал, всё было, было,

Как меня судьба не била,

Слёз уж нет, устали литься,

Надо богу помолиться…

Как прошла пора любви,

Так пришла пора молитвам,

И меня ты не зови,

И не стой ты у калитки.

Голос мой когда-то звонкий

Слышали на Малой Бронке,

Под мостом, да вёрст за десять,

Знали Петька нынче весел.

Голос мой охрип, надтреснут,

Не пою сегодня песен,

И повис мой гребешок,

Старый друг, на посошок…

Пусть в глазах мелькают круги,

Выпьем, добрые подруги.

Старый Петька… Но как раз

Может он пуститься в пляс,

Ах, тряхнём мы стариною,

Только смерть не за горою,

А хозяин наш горазд,

Заткнёт за пояс весь Кавказ,

Весь Кавказ и Крым в придачу,

С сотни нам не надо сдачу,

Мы пивка попьём в сторонке,

Покричим до Малой Бронки.

С изболевшими сердцами,

С просветлёнными глазами

Побредём домою ночью,

Не упасть бы, между прочим.

Только ты моя, супруга,

Не буди меня под утро,

Не бередь мне в сердце раны,

Не встаю теперь я рано.

Молодой петух, крикливый,

Кстати, очень говорливый,

Моё место нынче занял,

На него вчера я лаял.

Ох, откуда зависть рвётся

Из души, из сердца льётся.

Как по юности не плакать,

Будут слёзы долго капать.

Юность, младость!

Где ты? Где ты?

Мне ответь, святая дева.

Каждый возраст

будь прекрасен,

Как я в старости

несчастлив,

Как я в юности

был весел,

В сердце было много

песен…

Мне б горланить и славить,

О любви писать, не картавить,

Ох, не то я вам, други, накаркал,

Куковал, тосковал и плакал…

Город, которого нет

Ближний, нижний восток,

Золотистый песок…

Добрым был или злым?

Он приехал один…

Он-король и султан,

Он-и шейх, и монах,

И тяжёлая ткань

На сутулых плечах.

Строил он на песках

Седину на висках

Славный город, как сад,

Изумрудный цветок,

Он расцвёл на песках,

Ближний, нижний восток.

Случайно подарил

Под розовой грядой

теплеет небосвод,

И вот уж солнца луч

ловлю я у ворот,

Играет на щеках

белёсым снегом пудры,

И снова я в стихах

слагаю песню утру.

И нет у нас с тобой

ни скипетра, ни славы,

Мы месим лунный свет

в блестящей, снежной лаве,

У бога ты спроси:

— Зачем мне нимб поэта?

— Случайно подарил

тебе я флейту света.

Голгофа

Смеялась и гоготала,

Топтала и наезжала,

Брюзжала и

кровь лакала,

И всё же

ей было мало…

ТОЛПА!

Распни! —

кричала.

Была же сера,

как серость,

Пред ней

мне уже не пелось,

Седая, немудрая седость,

Младая, недобрая младость.

Им зрелище было в радость.

Распни! —

гоготали толпы

На первой его ГОЛГОФЕ!

Жара…

И страстная седмица,

И тело его в

гробнице,

Не видит?!

Мрачны их лица,

А что по челу

струится?

— ТОЛПА! -ЖЕСТОКОЙ была и

ПЬЯНОЙ,

Собакой цепной, окаянной,

Прокаженной была, бестыжей,

Развратной, уродиной рыжей,

Золотым и холёным отродьем,

Бросавшим в меня перья-копья,

Стрелявшим мне в спину,

В затылок,

Вместо хлеба,

дающей обмылок…

Мне оскомой сводило скулы,

Мне истомой давило губы…

Но, — РАСПНИ! —

гоготали толпы,

У креста на его ГОЛГОФЕ…

Плащаница

Твоя плащаница застыла от крови,

Её не отмыть, и останутся пятна,

Её не стереть… Снова сдвинуты брови,

А силы умножатся десятикратно.

И нет уже жизней, распятых напрасно?

Но капли дождя солоны так в ненастье

От крови?.. От пота?..

В мольбе ежечасной

Пусть подняты руки…

Фрагменты — на части,

На мелкую пыль,

И сжигается пепел…

Нам страшно, Иисусе, но мы снова верим,

Твоя плащаница застыла от крови,

А ты всё идёшь нас пытать сей любовью.

И снова в зрачках отражается пламя,

Горящее ровно, дотла, без обмана…

Укрой нас, о, Господи, ты плащаницей,

Дай силы в прощении не ошибиться…

Ах, луна, луна…

Ах, луна, луна!

Почему одна?

Почему одна,

Ах, луна, луна?

Ты скажи мне всё ж

И при свете дня,

И колышет рожь,

Так бледны уста?

Почему пуста

В ободке серпа?

Почему же грусть

На устах терпка?

Ах, луна, луна!

Почему одна,

И звенит струна

Неприкаянно…

Почему одна,

От отчаяния?

Ах, луна, луна!

И в висках тонка,

А судьба горька,

И лицом светла,

И серпом узка.

Ах, луна, луна!

Светом холодна…

Потому одна…

Ах, луна, луна!

Памятник «Прорыв»

А день мне зелёный,

наверно, поможет

Разбить эти путы

и цепи острожьи,

И смелого слова

раскольная жила

Сегодня мне муза

на стих положила.

И рвёт он все цепи,

гремит кандалами,

Он грезит свободой,

и мучаясь с нами.

И каменный идол

без неба сочувствий,

Разрывами времени

он обесчувствен,

Не видит, но каменной

плотью своей

Он рвёт мои цепи,

Бетонный Антей!

Катакомбы

А эти дни развеет пеплом,

История не сложит мифы,

А в залах восседают кресла,

Из них нас делят только криво,

На белых, чёрных, в масках, в гриме,

На реки, на моря, на дамбы,

Строка не станет даже примой.

И что же, если бы, да, кабы…

А нас — жильцами в катакомбы,

Под слоем гумуса, в изгои…

И бродят там лишь только зомби,

И принцы… И принцессы крови…

А известняк… Он здесь крошится…

Но труд вложили мы недаром,

Там — наверху не застоится,

Отстроятся все божьи храмы.

Ручьём, рекой и в море канут,

Тысячелетьем нас разгонят.

Я видела в пещерах Данко…

Держал он сердце на ладонях!

Бояре

Бояре в Думе заседали,

И всё народец наш ругали:

Ленив и пьян,

Дескать, Иван…

Но почему, светлейший сан,

Наш пьян Иван?

Бояре в Думе заседают,

Они его совсем не знают,

И им сегодня не с руки,

Набить бы туже кошельки.

И помнили бояре эти,

Как им вбивали на рассвете

Все наши гвозди в каблуки,

Чтоб было им всегда с руки

Вонзать в ладони каблуки.