Без парашюта - [13]

— Я не слышала, наверное. Мы же были в гостях, — не хотя оправдывалась я. Надо же! Именно сейчас, когда мне нужно остаться одной, когда мне так хорошо и так странно, меня начинают дергать глупыми вопросами.

— Катя! Я что-то не очень понимаю твое поведение, — меня, видимо решили не оставлять в покое. — То тебя из дома не выгонишь, то тебя вообще никогда нет. Целыми днями названивает Миша. Что я, по-твоему, должна ему говорить?

— Как что? — искренно удивилась я. — Правду! А почему ты собственно должна перед ним отчитываться?

— Ты не слишком много на себя берешь? — перебила меня мама. — Очень скоро ему это надоест. И звонить начнешь уже ты.

— Мама! — ее слова резали мне слух. Ну надо же нести такую чушь! Да еще так не кстати. — Я же говорила, что мне почти безразлично, звонит он или не звонит. Между нами ничего не было, нет, и уже не будет!

— Вот как? — ее глаза уже переполнились удивлением, но вдруг она изменилась в лице. — А почему ты так поздно?

— Я же говорила, что Боренька везет меня в гости, — я чувствовала, что вот-вот взорвусь.

— Ах, Боренька! Очень мило, — мама явно задумалась. — Я почти уверена, что мысли ее были настроены против Бори, но она ни за что бы не призналась. После смерти Гриши, моего брата, она всегда разговаривала со мной с опаской, пряча глаза и осекаясь на полуслове. Мне оставалось только догадываться об ее истинном отношении к тем или иным вещам, но, признаться, я не очень то утруждалась. Меня не трогала, не лезли ко мне в душу, и это было главным для меня. Я дрожала над своим заполученным уединением и боялась утратить его, зайдя на чужую территорию. И конечно же в ту ночь я ни на секундочку не задумалась над тем, как выглядят со стороны столь разительные перемены в моей жизни. Это было мне неинтересно, неважно.

Время то летело с невероятной скоростью, то как будто стояло на месте. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как от меня ускользнул горячий июль, и вот я уже неслась куда-то, пытаясь ухватиться за грустнеющий август. Боренька заезжал за мной на работу все раньше и раньше, и я радовалась, что предусмотрительно не подписала трудовой договор, и единственное, что грозило мне за мою непростительную халатность были косые взгляды начальства и обиженно поджатые губы Тани. В ту пятницу Таня взяла отгул — ее крестнику исполнялось два года, директора еще в четверг с жаром принялись отмечать конец недели, и я без зазрения совести села в Боренькину машину уже в начале четвертого.

— Куда мы отправимся сегодня? — весело спросил Боря. Он все еще надеялся услышать от меня хоть сколько-нибудь внятное предложение.

— Как скажешь! Кто у нас главный? — уже по привычке ответила я. Боренька задумался, дав мне возможность на несколько минут зависнуть на кончике собственного воображения.

— Ну что ты все смеешься? Надо мной? — он вывел меня из оцепенения.

— Нет! Что ты! — я не могла справиться со своей полоумной улыбкой, которая то и дело вылезала на мое лицо.

— Катя! — Боря завел машину. — А тебе вообще интересно со мной?

Я оторопела. Я была готова к чему угодно, только не к таким вопросам. Он что, не знает, кто он такой? Двадцать четыре года подряд, день изо дня, он просыпается, видит себя в зеркале, ни на секундочку не расстается с собой… И после всего этого он может задавать такие вопросы?

— Боренька! Ну, наверное, если я еду в твоей машине, сижу здесь рядом с тобой, это значит, что мне скучно, тоскливо, и ты меня утомил. — Ну, может быть, тебе просто неудобно послать меня подальше, — смутился Боря.

— Если ты будешь спрашивать меня о таких очевидных вещах, то наверняка и вправду мне надоешь. Мне уже самой захотелось поинтересоваться, не надоела ли я тебе, — борясь с приступом идиотского смеха, говорила я. В ответ Боря наклонился надо мной и поцеловал. Я выпила уже целую банку джина с тоником, но только теперь почувствовала, как я захмелела. И только где-то в уголке сознания стучало, что мы вообще-то на шоссе, стоим на светофоре, и все это, как минимум, глупо.

Но в конце концов, зачем человеку разум, если нельзя делать глупости?

— Мы не разобьемся? — как можно тише спросила я.

— Ни за что, — прошептал Боря, не отрываясь от меня. — Я так долго искал тебя, Катя… Мне так хорошо с тобой… — после таких слов я была готова и разбиться. Все куда-то поплыло, сердце вдруг исчезло, и только в висках отдавался его жуткий неритмичный гул.

— Ну надо же! — вдруг отпрянул Боря. — Ты даже когда целуешься, улыбаешься! О чем ты думаешь?

— Ни о чем, — искренне ответила я. Он нажал на газ, машина тронулась, и его рука вновь скользнула к моей.

— Так не бывает.

— Бывает… Просто у меня позитивное восприятие мира. А куда мы едем?

— В Летний сад. Ты не против?

— Конечно, нет!

И скоро мы, как школьники, приютились на лавочке в глубине парка, скрываясь за шелестящей листвой. Так странно. Мне почему-то хотелось хоть на несколько мгновений остаться одной, прийти в себя, стряхнуть нахлынувший на меня туман. Но не могла же я сбежать от него! И мы сидели рядом, перебивая друг друга поцелуями и странными Боренькиными вопросами: «Катенька! А тебе хорошо со мной? Катюша! А ты целовалась с кем-нибудь раньше?..» Видел бы он себя со стороны! Мало того, что я сошла с ума, так он еще усугубляет мое кризисное состояние такими дикими репликами!