Без памяти - [23]

Ханна услышала собственный вздох, затем — тишину.

— Тогда не было ни единого шанса, что клан примет тебя. Но сейчас, Ханна. Сейчас это можно устроить. Убийство приносит тебе наслаждение, так же как нам. Ты так же сильна и подвижна. Болевой порог — совершенен. Ты повзрослела и можешь биться с нами на равных. На нашей стороне, — под конец он перешёл на шёпот. — Мы так долго ждали этого, сестра. Теперь не будет ни насмешек, ни издевательств. Освободи меня и мы вместе полетим к отцу.

Ханна позволила телу качнуться. Последние слова вызвали боль — ощущение, которое она испытывала очень редко.

— Что… что ты делаешь?

Подняв руку, она крепче сжала пистолет и наставила на врага. Глаза брата расширились. Он дёрнул руками, в попытке освободится, но цепи диаметром в две кисти было невозможно сломать.

— Нет, ты не можешь… только не меня. Я же единственный мальчик отца…

Когда она нажала на спусковой крючок, тварь взвыла, пытаясь вырваться. Пуля попала в грудь, в сердце, но не была смертельной. Ханна продолжала стрелять, пока тело не обвисло на цепях.

Пустота.

Она сменила обойму, проверила глушитель и снова присела напротив. Прошло некоторое время, прежде чем монстр снова задвигался. Она спустила ещё одну обойму, отделяя его голову от шеи. Кровь стекала быстро и обильно, но тварь продолжала жить, жадно лишая её боеприпасов. Ханна почувствовала усталость. Потянувшись за сумкой, она достала контейнер с бензином и облила им тело. Затем кинула туда зажигалку, наслаждаясь как мантия пламени обхватывает половину комнаты. В этом было что-то правильное и в то же время извращённое: монстр не мог ни дышать, ни говорить, но пальцы его рук до сих пор сильно сжимали цепи.

Повсюду стоял треск и запах гари. Огонь перекинулся на карниз, охватывая весь периметр комнаты сверху. Ханна улыбнулась ещё шире, как прекрасен был этот момент. Жаль, что она поздно заметила, что тоже начала гореть. Кто-то сбил огонь с её ног какой-то тряпкой и попытался дёрнуть назад, но Ханна отмахнулась:

— Оставь меня.

— Ты не в себе! — Габриэль с силой дёрнул её за руку. — Как ты тут оказалась? Надо уходить!

Ханна снова отмахнулась, отодвигаясь ближе к горевшему телу:

— Оставь меня, Габриэль. Я устала.

— Ты бредишь, надо ухо…

— Я устала.

Его взгляд прошёлся по горящему полу, уже лишенному воды и снова остановился на лице девушки. Сверху упала люстра, встав между ними препятствием. Прошло ещё некоторое время, прежде чем обои на боковых стенах начали воспламеняться. Теперь комнату охватывал дым.

— Я люблю тебя, Ханна, очень сильно. Ты не можешь взять и умереть здесь.

— А я думала, что любила Стивена, и что теперь? Он мёртв, — улыбка спала с её лица, — Я его убила. Мне незачем жить, Габриэль. Я увидела брата.

— Твои лемуры могут погибнуть. Девушка-обращённая, она едва пережила твою кому.

— Мне всё равно, что с ними будет. Я защищала их лишь потому, что хотела выжить сама. Чтобы увидеть брата.

Люстра скрючилась и зашипела как керамическая кружка в микроволновке.

— Ты бросаешь меня. Как ты можешь бросить меня?

— А кто я такая Габриэль? Что ты обо мне знаешь? — Ханна неожиданно пнула лежавшие вокруг гильзы, злостно щурясь. — Что я знаю о тебе, черт возьми? Я не тот человек, которым была три года назад. Те воспоминания, что мне удалось приобрети никак не повлияли на мою личность. Я другая. Воспитанная, чтобы убивать, не умеющая делать ничего другого! Ты не можешь испытывать ко мне ровным счётом ничего!

Деревянный карниз с треском упал на пол.

— Уходи, пока сам не пострадал.

Сосед даже плечом не повёл. Вокруг них все рушилось и горело, а он стоял как вкопанный.

— Идиот, кусок придурка, а ну пошёл вон отсюда! — Ханна выстрелила, пуля просвистела у парня над ухом. — Убирайся, сейчас же!

Он продолжать стоять там, пока со всех сторон раздавались звуки хлопков. Непрошенные слезы катились по щекам, пока что-то лопалось в спальне. Повалилась очередная порция дыма и Ханна снова осела на пол, прикрывая голову. Вот и всё. Три года и семь месяцев.

Горячее тепло пронеслось по спине. Смотря на тело брата, которое успело превратится в пепел, Ханна заваливалась на бок. Даже в таком виде он не переставал быть прекрасным. Запах гари едва мог перебить аромат зверя, отчего-то с самого начала казавшийся ей знакомым. Она не сожалела ни о чем. Все было правильно. Именно этого она и заслуживала, это было ей необходимо. Избавление, покой.

Второе сознание тревожно носилось где-то в глубине, слишком обессиленное, чтобы ответить. Кровь монстра паниковала, пыталась спастись, но они были совершенно обезвожены. Один раз она избежала смерти, цепляясь за чужой разум, а теперь и его силы иссякли.

Перед глазами появилась ровная поверхность старого стола и стопка бумаг. За окном буйствовал ливень, барабаня по стёклам, прикрытым новыми жалюзями. Гром разносился так близко, будто нарочно пытаясь испугать в самые неподходящие моменты — когда хозяин поместья расписывался на бумагах. Мобильный телефон, средство связи этого времени, больше похожее на плоскую коробочку чёрного цвета, проинформировало об конце рабочего вечера. Белый карлик слегка нетерпеливо спустился по винтовой лестнице и прошёл в другое помещение, где, развернувшись в пол-оборота, упал на мягкое кресло. За стенами его владений уже парковались. Послышался хлопок, затем скрипнула входная дверь и проем, ведущий в залу, озарил свет с улицы. Белый карлик никак не мог унять дрожь в руках и волнение в собственной голове.