— Справимся, зря пугаешь.
— А я не пугаю, эту информацию ты и сам мог получить, если бы мозгами раскинул.
— К чему разговор? — ему явно не нравились мои слова, — давай уже к делу.
— Дело выглядит так. Первое: надо укрупнять группировку, контакты с соседями наладить, времени немного прошло, счета взаимные пока не накопились. Второе: частично сохранился частный сектор, это огороды, засеянные, замечу, урожай с которых очень поправит ситуацию с продовольствием. Не только на этот год, но и после.
— Тебе череп не жмёт? — на полном серьёзе спросил Василий, — думаешь, до тебя никто об этом не вспомнил?
— Думаю, что сельскохозяйственный труд в условиях постоянной войны малоэффективен. Как ты себе это представляешь, один с кетменём картошку окучивает, а десять вокруг бегают с ружьями?
— Именно поэтому никто туда не лезет. Пока. Ближе к осени потянутся все. Что тогда начнётся, не знаю.
— Вот для этого и нужен пункт первый. Выживать нужно в коллективе, а то, чем заняты вы, называется доживанием. И приз в этой игре — возможность умереть последним, доев своего менее удачливого товарища.
— Думаю я, что кордон не навечно, откроют когда-то, — сказал он без особой уверенности.
— А вот третье: нужно установить контакт с внешним миром, связи тут, как я понял, нет?
— Ни мобилы, ни спутниковые, ни рации простые, даже приёмник «Европу плюс» не ловит.
— А значит, путь один. Контакт с кордоном.
— Они не разговаривают. Стреляют. Сначала поверх голов, а потом…
— Ой, ли? А я вот своими глазами видел, как один мужик у солдат ящик тушёнки выменял.
— На что? — его явно заинтересовало.
— На обломки дрона. Ради такого вояки на переговоры пойдут.
— А не свистишь ли ты? Первые два дня пытались с дронами воевать, так все уже в землю легли. Не убиваются они. Никак.
— И, тем не менее, у одних ребят получилось. А что сделали одни, могут повторить другие.
— Красиво ты расписываешь, — сказал он, поднимаясь со стула, — но я пока на своём стоять буду. С другими поговори, я не против мирного сосуществования. Глотки резать за еду мне не хочется. Хотя, как знать, возможно, в голодное время я и передумаю. Ружьё верни.
— Держи, — я протянул ему ружьё и тоже встал. — Кстати, о еде. Нам бы тушёнка не помешала. Банок десять, не подгонишь? Только хорошую, без сои.
— Благотворительностью не занимаюсь.
— И в мыслях не было что-то просить, на обмен патроны есть. Дура твоя под семь шестьдесят две?
— Ну.
— Одна банка — десять маслят.
— Один на проверку возьму.
— Договорились. Сто патронов и один на выбор выстрелишь в воздух.
— Ждите, — сказал Василий и покинул нас, проворно выпрыгнув в окно.
Ждать пришлось недолго, через пять минут после того, как местный курбаши вернулся в дом, он уже вышел снова, видимо, не доверяя обмен никому из своих людей. В руке он держал пакет с компактным и тяжёлым грузом. Я достал из запасов пять бумажных пачек, из шестой выковырял один патрон и положил рядом.
Обмен состоялся в молчании. Василий взял в руку свой карабин, сильно напоминающий АКСУ с укороченным магазином, вынул магазин, выковырял патрон из пачки и с лёгким щелчком вставил его внутрь. После этого он сгрёб пачки в обширные карманы пиджака, после чего выскочил на улицу и с улыбкой передёрнул затвор. В момент выстрела Денис, ранее молчавший, вскинул руку и как-то странно замычал, словно хотел что-то сказать, но ему зажали рот. А в момент, когда Василий нажимал на спуск, я увидел, куда указывает его рука. Там, из-за поворота чинно выплывал дрон. Не знаю, заметил ли он стоявшего снаружи Василия, но вот выстрел услышал точно.
— Валим! — выдохнул я, подхватывая рюкзак и винтовку.
Василий оперативно запрыгнул обратно, и мы втроём кинулись вверх по лестнице. Выход на чердак был открыт, так что, кое-какие шансы у нас были. В любом случае, бежать по улице от самолёта — занятие бесперспективное.
Остановились на пятом этаже. Встал вопрос, лезть ли на чердак. Вряд ли получится сделать это бесшумно, да и погоня сейчас пожалует.
— Он сюда не пролезет, — сказал Василий, — да и стену вряд ли пробьёт.
— Зато пауки пролезут, — парировал я, доставая обрез, — ждём.
Железный враг не подвёл. Очень скоро мы услышали топот множества железных ног по лестнице. Я поднял обрез. Пауки могут быть из сколь угодно прочного сплава, законы физики никто не отменял. Горсть свинца существо такого размера просто сметёт. Вопрос только, чем они могут быть вооружены?
Когда первый паучок показался на ступенях, я прицелился. Но Василий меня остановил.
— Не гони, рикошетом всех нас зацепит, так растопчем.
Он действительно поднял ногу и наступил на небольшого, размером с кулак, механического монстра. А дальше всё пошло не так. Во-первых, придавить его к полу не получилось. Восемь суставчатых ног, каждая толщиной с карандаш, выдержали вес взрослого человека, во-вторых, одна из ног развернулась вверх и ударила его по ноге неслабым разрядом тока, синяя искра влетела под штанину и Василий с криком отпрыгнул. А паучок сразу же прыгнул ему на ногу, чуть ниже колена и применил другое оружие.
Что это было, я сразу не понял, скорее всего, заряд взрывчатки направленного действия. Паук впился в ногу, раздался хлопок, Василий с криком повалился на пол, штанина мгновенно пропиталась кровью, нога в ботинке выпала наружу. Кричал он, впрочем, недолго, тот же паук прыгнул ему на голову и, обхватив её ногами, словно зародыш Чужого, впился ему в лоб и начал его сверлить, так мне показалось. По голове потекла кровь, Василий всё ещё отчаянно трепыхался, но видно было, что ему пришёл конец.
