Без наказания - [5]

— Можете сказать, что послужило причиной смерти? — спросил у доктора Хью.

— Вы сами видели, что его ударили ножом. Больше нечего сказать. Сегодня мы и так пережили много волнений. К чему бередить свежие раны?

В редакцию Беннет попал около девяти. Главный подъезд «Гэзетт» выходил на Хай-стрит, но репортеры обычно пользовались грязным черным ходом с Кресситер-лейн. В тусклом свете маленькой лампочки обложенный кафелем коридор больше, чем обычно, напоминал вход в общественный туалет. Он прошел мимо кабинета редактора и мужского туалета и вошел в дверь с табличкой «Комната репортеров».

— Ну что, птенчик, написал свой материал? — спросил Лейн, едва Хью переступил порог.

Он пробормотал что-то уклончивое, тем самым выражая свое сожаление по поводу того, что не сумел воспользоваться возможностью написать статью в такси.

— Тогда вынь пальчик изо рта и садись за дело. Сперва для «Экспресс». Для них никакого сексуального аспекта.

— Его и нет.

— Сексуальный аспект есть всегда. Подними только камень, и наружу так и попрет секс. Потом для «Мейл», «Миррор», «Бэннер», «Кроникл», «Геральд». По пятьсот слов в каждую. В «Телеграф» и «Таймс» по две сотни. По стольку же в агентства. Ясно?

— А что писать для нас?

Лейн курил маленькую сигару. Он свирепо глянул на Хью поверх дыма, точно готовый к прыжку дикий кабан.

— Тысячу.

— За подписью?

Маленькие свинячьи глазки Лейна загорелись опасным огоньком, который он потушил в прищуре.

— За подписью. Валяй для «Экспресс» и «Мейл». Остальные беру на себя.

Было полдвенадцатого, когда они наконец покончили с делами. Спиртное в редакцию приносить не разрешалось, но Лейн, отперев ящик своего стола, извлек бутылку виски. К тому времени в редакции появился Майкл, отсидевший спектакль местного драмкружка, и составил им компанию.

— За журнализм и за дурость этого славного парнишки, — провозгласил свой тост Лейн. — Здесь разве работа? По полдня сидите на задницах. Да это пародия на работу. Вот когда я перед войной работал в «Экспресс», то там каждый день…

Этот вечер был очень знаменательным для Беннета, и даже слово «дурость» казалось ему вполне уместным. Ведь он и в самом деле был похож на мальчишку, убившего свою первую в жизни лисицу и одуревшего от счастья. Они с Майклом брели безлюдными центральными улицами к своей квартирке на Пайл-стрит, и Хью все никак не мог понять, почему Майкл не разделяет его возбуждения, а вместо этого болтает о какой-то девице, занятой в постановке.

— Ее зовут Джилл Гарднер. Я говорил с ней после спектакля. Даже выпили по чашечке кофе. Играть она не умеет, но такая куколка, настоящая куколка.

Для девушек у Майкла была припасена особая терминология. Всех, кто ему нравился, он делил на две категории: «кобылиц» и «куколок». «Кобылицами» были надменные норовистые девицы с гордой осанкой и голубой кровью, к которым подступиться страшно из-за их высоких запросов. «Куколками» были девушки куда более покладистые. Их не надо было водить по хорошим ресторанам или покупать им в кино самые дорогие билеты. «Куколки», по словам Майкла, годились на каждый день, «кобылицы» же были изысканным и редким угощением. Подавляющее большинство женщин не принадлежало ни к той, ни к другой категории, в том числе все, которым было за тридцать. Майкл величал их «коровами» и «ведьмами».

От возвышенных мечтаний о славе Хью с трудом возвратился к реальности.

— Не означает ли это, что я должен освободить на завтрашнюю ночь квартиру? — поинтересовался он.

— Я действую не так стремительно, — сказал польщенный Майкл. — Мы всего лишь попили вместе кофе. Она зайдет к нам завтра вечером, и я тебя с ней познакомлю.

Хью чистил в ванной зубы, когда Майкл сказал ему что-то про Фар Уэзер.

— Что-что?

— Только бога ради не возомни, будто это та самая золотая жила для мальчишки-репортера. Всего-навсего возможность подработать на построчной оплате. Очень хорошая к тому же.

— Как ты думаешь, центральные газеты пришлют своих корреспондентов?

— Сомневаюсь. Скорей всего они поручат это дело своим внештатникам. Только не жди, что Грейлинг падет тебе на грудь и пожалует «Оскара». «Гэзетт» — издание семейное, Беннет, так что нам не следует делать из этого большую статью, — сказал Майкл скрипучим редакторским голосом. — Лучше обратите свое внимание На это потрясающе интересное сообщение о старой леди ста четырнадцати лет от роду, которая, посмотрев в первый раз телевизионную передачу, сказала, что волшебный фонарь все равно лучше. Будьте добры, повидайте ее и напишите для нас статью.

Оба расхохотались. Однако, прежде чем заснуть, Хью по-вводил себе роскошь помечтать о том, как один лондонский редактор, прочитав в «Гэзетт» его статью, вызывает к себе секретаршу и говорит: «Пошлите письмо этому молодому человеку Хью Беннету. Скажите, что я прочитал его материал и прошу его заглянуть ко мне на будущей неделе в удобное для него время».

Но он заснул раньше, чем состоялась эта встреча.

Заметка Беннета была прочитана дежурными редакторами и редакторами отделов новостей. Большинство сочло ее довольно интересной. Им понравилось то, что это случилось в день Гая Фокса, приглянулись детали, касающиеся сожжения чучела эсквайра Оулдмидоу, но они были разочарованы тем, что убийство было в общем не преднамеренным и что его совершили подростки. Разумеется, этот материал годился для первой полосы, но в дальнейшем выкачать из него что-либо интересное будет трудно. В заголовке все без исключения обыграли одно и то же, и получились вариации на тему «Убийство в ночь Гая Фокса».