Без наказания - [35]

— Часть дела против Лесли Гарднера зиждется на уликах, представленных вашей прачечной.

— Что за улики?

— Касающиеся чистки пары серых брюк.

— У нас?

— У вас.

— И вам бы хотелось знать, кто их представил. Мне тоже.

— Гарднеры пользуются услугами вашей прачечной.

— Да? Что ж, одно могу сказать вам: ко мне полиция не обращалась. — Бостик нажал кнопку на своем столе и сказал в микрофон: — Попросите ко мне мисс Плай. Пожалуйста, срочно. Она управляющая, — пояснил он Хью с Фэрфилдом и не проронил ни слова, пока та не вошла в кабинет. Лишь постукивал кончиком карандаша по зеленой коже стола.

— А, мисс Плай, — приветствовал Бостик вошедшую толстуху издевательски-добродушным тоном демократичного начальника. — Не ответите ли вы на один мой вопросик?

— С удовольствием.

— Не обращалась ли к вам полиция по поводу одного дела, касающегося нашей прачечной? — Он испытующе глядел на толстуху. Ее пухлые щеки покрылись пунцовым румянцем. — Ну так как?

— Я вам все объясню.

— Был бы вам очень признателен, особенно если вы потрудитесь объяснить, почему сочли необходимым скрыть это от меня.

— Они велели хранить это в тайне.

— Кто «они», мисс Плай?

— Человек из Скотленд-Ярда. Сержант Норман. Я думала, он сам с вами свяжется.

— Поэтому и решили хранить это в строгой тайне?

— Естественно, я встревожилась. Но мне не хотелось нарушать данное слово.

— Да что вы говорите? В вашем понимании это называется проявить личную инициативу. Так это у вас называется?

— Я…

— Да? Так это у вас называется? А теперь послушайте, как это называется у меня. У меня это называется предательством по отношению к делу, которое вас кормит и поит. Хотите, я расскажу вам о последствиях вашего поступка? Благодаря вам наша прачечная оказалась замешанной в серьезном деле об убийстве. Вы нанесли ущерб нашему делу, пока трудно сказать какой. — Бостик говорил громко, сжимая своими жирными ладонями крышку стола. Потом резко откинулся в кресле. — Гордитесь содеянным?

Мисс Плай разрыдалась. Фэрфилд, скривясь, смотрел на пустой стакан в своей руке, будто только что проглотил отраву.

— Быть может, еще не все потеряно. Если только вы, мисс Плай, подробно расскажете нам, как все было, — вмешался Фэрфилд.

— Если ее это не очень затруднит. И если это не значит нарушить слово, данное сержанту Норману, — съязвил Бостик.

Всхлипывая, мисс Плай пересказала все дословно. Бостик сидел, скрестив на груди руки, и сверлил ее презрительным взглядом.

— Значит, Норман взял себе книжку Гарднеров, — медленно сказал Фэрфилд. — И на него произвели впечатление даты. Понимаю.

— Он ее не брал — мисс Плай сама любезно вручила ее, — сказал Бостик. — Хотите еще что-нибудь узнать? Все? Тогда вы свободны, мисс Плай. Я побеседую с вами позже.

Когда она вышла, Бостик воздел к потолку руки.

— Ну что ты с ними поделаешь? Только дубиной по шее. Клянусь вам, старина Эдгар не вытерпел бы ее и пяти минут.

— Разумеется, она должна была доложить об этом вам. Но, надеюсь, вы не захотите…

— Не захочу от нее избавляться? Они все кретины, так что какой толк одного заменять другим? Но, уверяю вас, ее ждет несколько черных денечков. — Бостик злорадно потер руки. Хью почувствовал, что ему жаль мисс Плай. Бостик открыл бар, нэ Фэрфилд впервые за все время их с Хью знакомства отказался от выпивки.

Со стен нежилой гостиной на Питер-стрит на них смотрели репродукции картин Ван-Гога и Утрилло. Выслушав рассказ Фэрфилда, Джилл нахмурилась.

— И что все это означает? — спросила она.

— Это означает, что полиция уверена в том, будто она нашла неопровержимое доказательство причастия Лесли к убийству Роуки Джоунза. Брюки были доставлены из чистки в пятницу днем. Вы помните, что получали их?

— Я помню, как подъехал фургон из прачечной.

— И привез пару серых брюк?

— Этого я не помню. С тех пор прошло два месяца. Пропасть у нас ничего не пропадало. Могу справиться с книжкой.

— Она у полиции. Разве вы не поняли, что она утеряна? Ведь вам выдали новую.

— Ах, да. Но я об этом как-то не подумала.

Наблюдая за Фэрфилдом, который с мрачной решимостью дергал за ниточку, медленно разматывая клубок мерзостей, за Фэрфилдом, чей затуманенный взор вдруг прояснился, а на бугристый лоб упала прядка прямых волос, Хью наконец понял, чем этот репортер уголовной хроники обязан своей громкой славе.

— Итак, допустим, брюки были получены в пятницу днем. Полиция взяла Лесли прямо после работы. На нем был старый коричневый костюм. Домой он вернулся после полуночи. В субботу утром его взяли прямо из постели, а обшлага его брюк уже были выпачканы в этой смеси песка с углем. Откуда могла появиться на них эта грязь, если он не надевал их в пятницу ночью?

— Вы считаете, Лесли это сделал, — вдруг сказала Джилл. — Вы считаете, он выходил из дома для того, чтобы убить Роуки Джоунза. Да?

— То, что считаю я, не имеет никакого значения. Я говорю вам, что думают полицейские. Ведь именно из этого мы и должны исходить. Как вы, Джилл, того не поймете?

Джилл спрятала лицо в ладонях. Хью обуревали сомнения. Лесли Гарднера он считал ничтожеством, как, впрочем, и всех уголовников, так к чему мучить себя вопросом, могло ли это ничтожество принимать участие в убийстве чужого человека и своего товарища? «Главное — факты, — любил повторять Лейн. — Остальное — ерунда». Но как быть, если эти факты намертво запутаны?