Без любви жить нельзя - [11]

Ночь около печки прошла без приключений — устала, да и храп не беспокоил, куры тихими прикинулись. Завела я свой будильник на шесть и сразу заснула.

А рано утром отправилась на разведку. Попала к самому началу литургии в Сретенском храме. Служа´щим был небольшого роста батюшка. Еще только увидев его, я сразу почувствовала какую-то родственную душу. Бывает же такое! Перед концом службы спросила у соседки, кто служит.

— Игумен N.

— Вот так чудеса! — удивилась я. — А где бы его поймать?

— Жди у келейного корпуса… где трапезная.

За послушание незнакомой женщине побежала я к будке дежурного. Ждала игумена около часа, замерзла, беспокоиться стала: куда он мог деться? Наконец, увидела: идет — на плечах развевающаяся монашеская черная мантия и наметка на голове; какие-то люди все время подходили под его благословение, на ходу он что-то отвечал — и светился такой завораживающей светлой улыбкой…

— Отец N, не могли бы вы со мной поговорить? — выдохнула я, когда он проходил мимо и зачем-то прибавила: — Жизнь моя на волоске…

— На волоске? Сколько продержитесь? — остановился он и улыбнулся.

— Не знаю… Сил больше нет!

— Это надо поправить, — ласково ответил игумен. — Поднимайтесь на второй этаж, вот как раз над этими дверьми.

— Спасибо вам большое, — сказала я, слезы потекли сами собой.

Поднявшись на второй этаж, я остановилась у окна, пытаясь сосредоточиться, но буквально через несколько минут подошел игумен, уже в будничном, без мантии и наметки. Он пригласил в комнату, находившуюся рядом с окном, оставив незакрытой дверь. Тут же налетели любопытные, стали заглядывать. Ждали чего-то. Им же все слышно будет, опечалилась я. Ну что за манера лезть в чужую жизнь!

Игумен махнул рукой, и люди отошли от двери. После прочитанного «Царю Небесный…» он повернулся от икон ко мне и спросил:

— Что же вы желаете у меня спросить?

— Ой, не знаю, как и начать. Меня вообще-то благословили к отцу Иоанну, но мне кажется, не пробьюсь к нему да и история такая, обычная…

— Про несостоявшихся Ромео и Джульетту? — спросил он.

Внутри у меня похолодело: они что — все тут могут мысли читать?

— Примерно так… — усмехнулась я. — Можно расскажу?

— Расскажите… коль так попались.

И я, перескакивая с одного на другое, стала рассказывать историю нашей встречи с Вадимом, горького с ним жительства, пыталась сбивчиво растолковать про его книгу, через которую он — ни много ни мало — собирается всех интеллектуалов привести к Богу — это же бред… Монах внимательно слушал, иногда кивал в подтверждение, что понимает переполнявшие меня эмоции. Говорила я с полчаса и вдруг поняла, что начинаю повторяться. Слезы из глаз текли ручьями, я даже перестала их вытирать. Стало неудобно и за эту свою несдержанность, и за то, что отнимаю время у игумена. Решив «закругляться», под конец рассказала, что приходские священники не знают, «что с нами делать» — вроде бы оба прекрасные люди, умные, интеллигентные, многообещающие… А поскольку брак невенчанный, некоторые советуют жить вместе, но «как брат с сестрой».

— То есть без супружеских отношений… — замялась я, думая, что смущаю монаха. — Но тогда откуда взяться детям? И что это за семья?

— Какие уж тут супружеские отношения! — с сомнением покачал головой игумен.

— Что делать-то? — всхлипнула я.

— Делать? Всё уж сделано… и еще раз скажу: без любви жить нельзя! — ласково сказал батюшка.

— Нельзя? — удивилась я. — А как же терпение, смирение…

— Можно и потерпеть, если нравится каторга. Каждому не возбраняется по силам терпеть.

Ответ монаха поразил до глубины души.

— Это каторга? — переспросила я.

— А как еще это назвать? Каторга, когда нет любви.

От такого простого и ясного определения я опешила. Все предыдущие споры и разговоры с ближними и дальними о наших с Вадимом «непростых отношениях» были разрешены в один миг: «Это каторга». Сколько за пять лет пришлось мне услышать советов — от семейных и одиноких, от священников и родственников, но никто не догадался сказать: «Без любви жить нельзя». Это совершенно неожиданно сделал средних лет незнакомый до сегодняшнего дня монах, и я в один миг поверила ему, как родному доброму отцу. Действительно все просто: когда нет любви, зачем придумывать иные объяснения? Только чтобы совершенно запутаться в них и в итоге сломать собственную жизнь. Этот монашеский ответ был именно мне, не Васе, не Маше, не Саше, лично мне … Так умеют говорить старцы.

Эти мысли пронеслись как молния, разрядившая мою житейскую атмосферу, но совсем ее не поменяла, дальше-то что? Надо что-то делать…

Игумен, будто зная мои мысли, сказал:

— Вам нужно расстаться и посмотреть, что каждый друг для друга значит. Увидеть это, там и решить.

— Ему некуда идти… — снова заплакала я. — Давно б расстались, наверно…

— Не беда, — сказал игумен, глядя на меня с состраданием сердечным. — Помолимся…

— Да? — переспросила я, а про себя усмехнулась, не имея веры в его слова. Сколько я пыталась найти Вадиму жилье — бесполезно, а он, видишь ли, «помолится»… и с неба, что ли, комната вдруг свалится?

Разговор закончился, игумен благословил меня, пожелал Ангела в дорогу, и мы расстались.